— Вовсе нет, будем рады, мы всё понимаем, — ответил за всех с радушной улыбкой Ростислав. — К тому же у меня есть разговор к Захару.

— Тогда прошу за мной, — лучезарно улыбнулась женщина, указывая рукой направление.

— В таком разе я покину вас ненадолго, — отозвался негромко Решетников. — Вызову срочно целителя.

— Лазарев, скажи мне на милость, почему, где появляешься ты, всюду что-то ломается и кто-то калечится? — усмехнулась невольно Потёмкина, под одобрительный взгляд Трубецкой, пока мы шли к гостевому домику. — Ведь мы с Ростиславом прибыли сюда, чтобы поспарринговаться с тобой, а ты опять еле на ногах стоишь. Издеваешься что ли?

— Понятия не имею, Прасковья Олеговна, из-за чего образовалась такая закономерность. Просто так получается, — пожал я невольно плечами, под веселый смешок Алины и пыхтение сопляка, который от начала и до конца даже не пискнул, а лишь прожигал меня суровым взглядом.

Как бы то ни было, но целитель, точнее целительница прибыла быстро. Очень быстро. Это была женщина лет сорока, а её род, так уж вышло, был уже как много лет дружественен Решетниковым.

По настоянию самого жандарма и меня, первой незамедлительно проверили саму беременную хозяйку дома и после нескольких минут манипуляций потоками жизни, я и он смогли выдохнуть с облегчением.

С будущим ребенком было всё в порядке.

«Зелье возрождения», так называлась та отвратно пахнущая гадость, подействовала, как и полагается. Причем такое зелье выделяется каждому жандарму от звания штабс-капитана всего по две штуки на год. Безумно дорогой эликсир.

А через полчаса я тоже был почти в норме, ведь кроме моего реанорского достоинства пострадало лишь моё тело. С самими Решетниковыми мы обсудили всё еще на стадии моего лечения, и те наотрез отказались меня выпроваживать. В общем, жандарм и его жена оценили мои потуги в перепалке с Осокиными, а сам Сергей был доволен моим решением насчет будущей дуэли.

— Ну и зачем тебе всё это, если не секрет? — с улыбкой спросил Ростислав, когда я полностью здоровый пожаловал в гостевой домик, где расположись прибывшие гости. — Осокин опасен, он опытный магистр. К тому же в шаге от первой степени, не удивлюсь, что данная дуэль будет толчком для его будущего прорыва. Я не знаю всех твоих секретов и техник, но из того, что я видел, положение у тебя вырисовывается не из лучших.

— Понимаешь, Ростислав, — начал медленно я, почесав за ухом и присаживаясь на одно из мягких кресел. — Не знаю, что звучит обо мне в высшем свете, но я не хочу иметь ничего общего с Осокиными. Я Лазарев, им и останусь до конца своих дней. Причем отказывал я им дважды. Отказывал по всем правилам и приличиям, но меня не желали слушать и попросту не воспринимали всерьёз. Не понимают по-хорошему, тогда пусть будет по-плохому.

— Тебя можно понять, — кивнул согласно Романов. — Но поступил ты резковато. Андрей действительно опасен, академию он закончил с отличием.

— Ты полностью прав, но я поступил так, как привык делать. Да и этот случай раз и навсегда разорвёт какие-либо связи и их фантазии на мой счёт. Не только в глазах Осокина, но и всех дворян.

— Так вот чего ты хотел, — улыбнулась хитро Трубецкая. — Довольно грубо, но действенно. Хотя может быть чревато в будущем.

— Кстати, — вдруг встрепенулась Потёмкина, дослушав наш монолог до конца, и перевела медленно взгляд на мелкого сопляка. — Знакомься, Захар, это Феофан. Мой брат. Увязался за нами, хоть я и не хотела его брать.

Пацан резко ожег меня хмурым взглядом, но приветственно кивнул.

— Мне кажется, или это ты мне показывал язык на огранке? — сухо поинтересовался я, чуть прищурившись.

— Нет, не я, — мотнул головой тот, нагло соврав и насупив брови. — Но ты мне не нравишься. Поэтому я прибыл сюда, чтобы охранять сестру и Алишу.

Мой взгляд невольно пробежался по обеим девушкам и остановился на Трубецкой.

Алиша, значит. Весьма мелодично.

— И от кого же их нужно охранять, если не секрет? — с широкой улыбкой усмехнулся я.

— От тебя! Ты свою волчью и наглую харю видел? — внезапно выдал как на духу парень. — Даже не думай им больше подмигивать. Хотя… ладно, — вдруг разрешил он, снисходительно махнув рукой. — Моей сестре можешь, а вот Алине нельзя. Я как только подросту сделаю ей предложение.

— Феофан! Не позорь меня и Алишу! — стукнула по столу кулаком Прасковья, которая даже слегка зарделась, а сама Трубецкая лишь весело усмехнулась.

— Я не позорю, я вас защищаю! — отмахнулся мальчишка под веселый смех Ростислава.

— То есть, — вполне серьёзно начал я. — Если предположим, я сделаю предложение руки и сердца твоей сестре или Алине, то мы будем с тобой сражаться? Так получается? На дуэли? Прямо-таки до смерти?

Смех Ростислава на миг затих, а обе девушки взглянули на меня с лёгким недоумением, ошеломлением и еле уловимым смущением, но сам парень медленно поник.

— Ну… да… может и не до смерти… сгодиться до первой крови… — тихо произнес мальчишка. — Только тебе нужно подождать, когда я стану сильнее. Сейчас будет нечестно.