– Расскажи мне про него, - попросил Януш.
– Что за дыхание смерти?

– Сам поймёшь, - отмахнулась Дина.
– Вот как покроется кожа бронзовым загаром, да как пойдут ожоги по лицу да рукам, как начнут лопаться твои аппетитные сосуды, как примешься блевать на каждом шагу да терять свои такие роскошные, такие густые волосы...

Януш нахмурился. До сих пор он думал, что небесный камень принёс на Острова какую-нибудь неведомую хворь — но симптомы, описываемые Диной, оказались ему незнакомы. Что же это за болезнь-то такая? И как от неё защищаются населяющие Парадис колдуны? Будет так глупо рухнуть замертво всего в одном шаге от цели...

– А мародёры?
– припомнил Януш.
– Они-то как спасаются?

– Заматываются с ног до головы мокрыми тряпками, натырят чего по окраинам — да обратно, вприпрыжку, пока нутро на месте... потом у папеньки в таверне вино бутылками глотают, говорят, мол, легчает им... ага, как же, легчает!
– брезгливо дёрнула плечиком Дина.
– Кровавый понос да рвота — вот и всё их облегчение.

– Безумцы, - поразился Януш.
– Так рисковать!..

– А что им ещё делать, - пожала плечами Дина.
– Одна радость в жизни — натырить добра да пропить его. Они же даже... с женщинами не могут!
– хихикнула девчушка.
– Те, кто на Парадисе задерживается, мигом мужскую силу теряют...

– Ужас какой, - пробормотал лекарь.

– Сокол мой, всё ли узнал?
– вновь затеребила его девчонка. Ноздри у Дины раздувались, тонкие пальчики с острыми коготками, которые впились в рукав, подрагивали от нетерпения, язычок то и дело облизывал пересохшие губы.
– Платить когда будешь?

– Да хоть сейчас, - отмахнулся Януш.
– А вот скажи ещё...

Но Дина уже не слушала. Она метнулась вперёд, впиваясь неожиданно длинными, острыми клыками в его шею; оседлала колени, руками и ногами оплетая жертву...

Януш даже вскрикнуть не успел. Сдавленно застонал, когда Дина с утробным рычанием вгрызлась в кожу, попытался и не сумел оттолкнуть её от себя. Тело будто разом лишилось всех костей, обмякло, расслабилось, пульсируя болью в ответ на каждый жадный глоток вампирши...

Силы утекали стремительно. Лекарь лишь вздрагивал, пытаясь поднять руки — но не мог и пальцем пошевелить, лишь бессильно наблюдал, как дрожит от голода и нетерпения тельце Дины, внезапно такое сильное, такое злое; слушал, как она сыто чавкает над ухом, причмокивает, утробно урча от наслаждения...

Комната дрогнула перед глазами. Первая острая боль прошла, осталось ощущение ноющей раны и бесконечной, безразличной, отстранённой слабости...

...Дверь распахнулась, впуская в блекнувшую перед его взором комнату харчевника. За его спиной возвышался широкоплечий молодой мужчина, в недоумении уставившийся на слившуюся воедино парочку.

– Дина!
– ошарашено выкрикнул мужчина.

– Доця, ты зажралась, - без обиняков заявил харчевник, кивая своему сопровождающему.

Тот метнулся вперёд, схватил Дину за горло, надавил, заставляя разжать намертво зажатые челюсти. Девчушка остервенело замахала руками и ногами, пытаясь отбиться от мужчины — но постепенно её взгляд, застывший, остекленевший, прояснялся, а на крошечном личике застыли недоумение и обида.

– Леван! За что?!

– Да ты ж его едва ли не до смерти!
– гаркнул тот в ответ, встряхивая девчонку и отталкивая её к двери, в руки неодобрительно глядевшего на них харчевника.
– Глянь, припадочная! Чуть с мясом сосуды не вырвала! Эй, как там тебя... эй, слышишь меня?!

Леван хлопнул Януша по щеке, раз, второй, отмечая замедленную реакцию белого, как мел, мужчины. Лекарь слабо выдохнул, пошевелился, но не смог даже ровно сесть, развалившись в стуле с откинутой назад головой.

– И с чего это тебя одурь взяла?
– едва не сплюнул Леван, без видимых усилий стаскивая Януша со стула и перекладывая на кровать.
– Дина! Первые сто лет живёшь, что ли?

– Виновата, - повинилась девчушка, опуская голову.
– Просто... так давно... ох, как давно, Леван! У него такая кровь... я такой не пробовала... не утоляет, а разжигает... вкусная, свежая, живая!
– Дина мечтательно закатила глаза.
– А запах! Леван, брат мой, ты и сам не сдержался бы, поверь мне! Похоже, впервые на эту проклятую землю ступил кто-то по-настоящему чистый...

– Личина благообразная, - хмыкнул Леван, разглядывая лекаря: тот пытался бороться со сном, то открывая, то закрывая глаза.
– Откуда такой в наших краях? Ты чего-то узнала, Дина? Кто он?

– Я ж тебе не пророчица какая, - огрызнулась вампирша.
– Мысли не читаю. Вот какие образы в голове у него узрела, про те и скажу. Думает он постоянно о ведьме той, её морда у него перед глазами так и стоит! А ещё другое лицо у него в мыслях мелькает, тоже женское... волосы волнистые да чёрные, глаза тёмно-серые...