Лост Арк, дивный, сказочный город, с высоченными домами и не стихающим ни днем, ни ночью карнавалом разноцветных голограмм, пробуждался от ночной спячки. Ясное небо утюжили аэрокары, подмигивая красно-синими огнями, из коридора отеля доносились шаги, а на проспекте далеко внизу появились первые прохожие. Привычная жизнь мегаполиса начинала катиться по накатанной колее. Все куда-то спешили, все о чем-то думали, все чего-то хотели.

А о чем думал и чего хотел именно он? Илон провел ладонью по заспанному и колючему лицу. Успокоительное он проглотил несколько минут назад, а к спиртному решил больше не притрагиваться. Оставалось сделать еще один шаг. Но совершить его было сложнее, чем забраться в дом с убийцами на окраине мертвого города. Тогда он не боялся ничего на свете. А теперь… Он чувствовал себя совершенно безоружным — беспомощным манекеном, выставленным в витрине магазина на оживленной улице.

Илон еще немного постоял у окна, глубоко вдыхая прохладную свежесть раннего утра, потом крепко выругался, махнул рукой и пошел в душ, стискивая зубы.

Башня — широкая у основания и узкая на вершине.

Высокая белоснежная башня, ослепительно сияющая в солнечных лучах, словно сотканная из белизны чистых облаков, нетронутого горного снега и взбитой пены морских волн.

Высокая белоснежная башня, где тысячи цифровых душ изнывают в ожидании того времени, когда ученые наконец смогут соединить оболочку шэлла и оттиск в перманентном фьюжине. А не как нынче — всего лишь на час.

Вид цифратория из окна летящего аэрокара навевал мысли о Цитадели, но Илон старался их не замечать. Не хотелось думать о несчастном Эдварде (как он там без него?), о его бедной девочке (удалось ли врачам привести ее в чувство?), об утраченных надеждах и чужом человеческом горе. Своего хватало с избытком.

С высоты полета цифраторий напоминал тюрьму или хорошо укрепленную крепость, только выстроенную не из серого камня, а из современных материалов, преимущественно белых и серебристых тонов. Крепкая ограда в три человеческих роста, наблюдательные вышки повсюду, в них охрана с пушками. Не хватало только колючей проволоки, но ее, насколько знал Илон, исправно заменяли шокленты, проброшенные вдоль всех стен. Вдруг кому-нибудь взбредет в голову взобраться по ним. Только еще попробуй взберись — поверхность гладкая, как зеркало, без единого шва, без единого зубчика — зацепиться не за что, на липучках разве что. Но это так — от митингующих годфанов, реалфанов и прочей бунтующей публики.

Другое дело — хакеры, желающие проникнуть в цифраторий всеми правдами и неправдами с момента его появления. Зачем? Да просто потому что. От скуки, ради славы, спортивного интереса или мнительно-навязчивого: «От нас что-то скрывают». Однако и о них позаботились — полной автономностью заведения, непроницаемыми коконами, где хранились цифровые оттиски умерших, и тотальным контролем посетителей и сотрудников.

Цифраторий был государством в государстве. Новым Ватиканом, со своим руководством, со своей иерархией, со своим нешуточной армией, со своими странными порядками и строгими правилами. Даже непорочные пьюры, практически божества, перед которыми распахивались любые двери, у порога цифратория обращались в простых безвластных смертных.

Не успел аэрокар опуститься на посадочную площадку, как рядом, будто из воздуха, возникли два крепких охранника, прозванные из-за белой формы и золотой окантовки фуражек ангелами. Крепкие ребята с квадратными челюстями, слиперами на поясе и… похожие друг на друга как две капли воды.

Получен запрос на идентификацию личности, — оповестила Ма.

Подтверждаю, — без промедления ответил Илон.

Один ангел удовлетворенно кивнул, кротко тряхнув своим нимбом, другой поводил портативным сканером и, видимо, не поверив полученной инфе, с удивлением спросил:

— У вас только корешок? Других имплантов нет?

— Нет. Надеюсь, это законно.

— Конечно. Следуйте за мной.

Удивленный ангел пошел впереди, его молчаливый напарник держался сзади, и оттого ощущение, что цифраторий походит на тюрьму, только усилилось. Воздух начинал нагреваться, на девственно-голубом небе ярко горело солнце, подсушивая посеребренные лужицы после трех дождливых дней.

Митингующим на растерзание отдали место у южной стены, дорога к центральным воротам была свободной и чистой, однако орали годфаны и реалфаны без перерыва и не жалея собственных глоток, поэтому каскады их тупых лозунгов докатывались даже до посадочной площадки.

— Цифрорай — дорога в ад! Цифрорай — дорога в ад!

— Оцифровку к черту! Оцифровку к черту! Оцифровку к черту!

Илон лишь улыбнулся. С сочувствием, презрением и глубоким непониманием. Такие же глупые лалки, как и митфаны у Цитадели.

Митфаны… Слово, будто верно подобранный ключ, провернулось в замке сундука запертых воспоминаний. Увы, таких ключей набиралась уже целая связка — тяжелая, обжигающая холодным металлом связка.

Мэй… Скар… Митфаны… Капюшон… Андроиды… Инвиз…

События трехдневной давности никак не отпускали, вцепились мертвой хваткой, безжалостно грызли, впивались клыками, затаскивая в потемки мертвого города.

Илон вздохнул. Он и сам был хорош, то и дело воровато заглядывая в омут недавнего прошлого и ломая голову над причиной связи митфанов и Скара. Как оказалось, Капюшон тоже ничего толком не знал. Оставалось уповать лишь на то, что грандиозные планы Скара, что бы он там ни замышлял, окончательно разрушили пули, застрявшие у него в груди.