Лина полетела из квартиры на лестницу. Когда на лестничном пролете они встретились, Лина обхватила Данилу с таким отчаянием, как будто могла защитить любимого человека, отменить его роковой поступок.

— Что ты сделал?

— Идем, я все тебе объясню.

Он взял ее за руку и повел в квартиру.

Данила закутал Лину в плед и сел рядом с ней на диван. Ему о многом нужно было рассказать.

…В то утро, после ночи откровений Лины, Данила пообещал, что поможет ей. Он принял эту женщину со всем ее прошлым, с ее болью, грустью и горечью, с ее едва заметной пролегшей морщинкой на лбу и шрамами души.

Фотограф Суворов привык держать обещания — в тот же день он вышел на тропу войны и стал следить за своим соседом.

Почти сразу Данила понял, что Виктору есть что скрывать — к нему приходили странные люди, да и сам Виктор посещал сомнительные места.

Путем нехитрых умозаключений и слежки Данила вычислил, что Виктор занимается наркоторговлей. План родился сам собой — нужно добыть компромат на Виктора и подключить к этому делу полицию. Правда, для осуществления этого плана требовалось время и железная выдержка, но это Данилу не остановило.

У фотографа Суворова было два ценных качества, которые, собственно, и помогли ему стать блестящим фотографом — терпение и осторожность (за годы своих экспедиций Данила отточил их до бритвенной остроты). Он привык быть осторожным и терпеливым — выслеживать объекты для своих снимков и долго сидеть в засаде, если потребуется. По сути, став фотографом, он стал охотником, но не на животных (охота с убийством животных всегда казалась ему отвратительным занятием), а на уникальные кадры, яркие мгновения. Вот и теперь он как охотник начал охоту, только на этот раз на преступника.

Каждый день он выслеживал Виктора — крался за ним по пятам, подстерегал, чтобы однажды настигнуть и, заманив в ловушку, расквитаться за все. Оружием возмездия должна была стать его любимая фотокамера. Данила брал ее с собой и снимал свидетельства преступлений. Он находил идеальные точки обзора — фотографировал с чердаков, из парадных соседних домов, делал сотни снимков, фиксирующих отлаженную наркоцепочку: маршруты Виктора, его круг общения, тайники-закладки с наркотиками во дворах и на вокзалах.

За два месяца Данила проделал гигантскую работу. Правда, в какой-то момент (незадолго до исчезновения Лины) Виктор, возможно, почувствовал, что за ним следят, и тут же съехал со своей квартиры — сменил адрес, залег на дно. Тем не менее Данила нашел его и продолжил слежку.

Несколько дней назад он передал полицейским собранную им за это время информацию, и сегодня Виктора арестовали.

— Ты можешь быть уверена — он получит сполна. Собранного материала хватит, чтобы засадить его на всю жизнь. Он будет наказан не только за смерть твоих близких, но и за искалеченные судьбы других людей.

— А пистолет? — тихо спросила Лина.

— Я от него избавился. Надеюсь, что он тебе больше никогда не понадобится.

Лина коснулась волос Данилы, его небритой щеки.

— Помнишь, тогда осенью, в лесу, я рассказала, что впереди птичьей стаи всегда летит вожак и что взмах его сильных крыльев создает завихрения, которые помогают лететь другим? Так вот… Нам с Леней так нужно, чтобы ты всегда был впереди и помогал нам лететь за тобой.

— Да куда я от вас теперь денусь! — улыбнулся Данила. — А сейчас давай пить чай с бабулиным вареньем из каких-то там садовых ягод!

Пока Данила заваривал чай, Лина нашла его куртку. Она погладила рукой свою подружку-пуговицу. Заметив, что нитки ослабли и пуговица едва держится, Лина взяла иголку, нитки и пришила ее. Вот так — теперь крепко. Навсегда.

Рубиновое, ароматнейшее, вобравшее в себя солнце и радость лета варенье разложено по розеткам, а в вазе на столе стоят отогревшиеся в домашнем тепле цветы. И эти вчерашние неказистые, тронутые увяданием георгины, даже вдруг как-то приосанились, словно бы и у них тоже началась новая жизнь.

Ненадолго оставив Лину, Данила вышел в комнату и позвонил в детский дом — он хотел как можно быстрее оформить документы на усыновление и выполнить данное Лёне обещание. Закончив разговор, он

взглянул на фотографию Лины, висевшую над его рабочим столом.

На ней, среди рябин и осенних деревьев, была запечатлена красивая рыжая девушка, за спиной которой больше не было никакой тени.

КНИГА ВТОРАЯ