Она часто думала о Лёне, и чувство вины перед ним, мысли о том, как ему живется в детском доме, не давали ей покоя.

Однажды, в середине декабря, ей приснился Павлик в его шестилетнем-семилетнем возрасте — он улыбался, что-то ей оживленно рассказывал, куда-то звал, а когда она пошла за ним (Павлик, не уходи, я за тобой не поспеваю!), на середине пути он обернулся, и Лина увидела, что это не Павлик, а Лёня.

Проснувшись, она решила найти Лёню и хотя бы просто передать ему подарок на Новый год. Не тревожить его, не давать пустых обещаний, а подарить что-то через воспитателя и уйти. «Ну что там им подарят от социального Деда Мороза — одинаковые подарки для всех? Пусть у Лёньки будет свой собственный Дед Мороз».

Она нашла для него игрушечную железную дорогу (Лёня как-то сказал, что мечтает иметь такую) и другие игрушки, которые могли понравиться мальчику этого возраста, подписала открытку и вложила ее в коробку с игрушками. «С Новым годом, Лёня! Пусть у тебя все будет хорошо! Люблю тебя. Лина».

В детском доме она передала коробку дежурному сотруднику и вышла на улицу.

Она стояла, прислонившись к решетке небольшого сада, расположенного на территории детского дома. Вроде бы сделала, что хотела, можно уходить, теперь должно полегчать; однако легче ей не стало. Напротив, чувство вины взыграло с удвоенной силой: «Откупиться пришла? Конечно, сунуть подарок и уйти — так же проще всего…» И в этот момент пустой садик огласился детскими криками — детей вывели на прогулку. Лина, спрятавшись за колонну, искала Лёню глазами. Нашла… Сердце упало.

Все дети его группы держались вместе, а Лёня был как-то особняком от всех. Он сидел на скамейке один — насупленный, серьезный — маленький мужичок. Шапка съехала набок, ни шарфа, ни варежек. «Замерзнешь ведь, — охнула Лина. — Почему горло голое?» Она едва сдержалась, чтобы не крикнуть ему: «Лёня, Лёнька, я здесь».

Потом воспитательница собрала детей, и они вернулись в здание. Лина коснулась лбом ледяной решетки сада и смахнула слезы.

Надо было что-то решать. Сейчас или никогда. Как говорит Данила: в жизни каждого человека однажды наступает решающий момент.

ГЛАВА 20

ЕСЛИ БЫ НЕ ТЫ

Она долго уговаривала пустить ее в кабинет заведующей. Потом долго и горячо упрашивала заведующую детским домом дать ей возможность встретиться с Леней. «Мне нужно его увидеть, очень нужно».

— А вы вообще ему кто? — вздохнула эта пожилая, много повидавшая женщина.

— А я вообще ему… буду мать. Я хочу усыновить Лёню, — сказала Лина и вдруг успокоилась, как человек, принявший решение. — Я все соберу, сделаю, что будет нужно — документы, справки, что угодно. А пока можно я просто увижу его? Мне надо сказать ему, чтобы он продержался, пока я все подготовлю. Пожалуйста, дайте мне с ним поговорить.

Лина смотрела на Лёню, Лёня, не мигая, на нее. Потом он отвернулся от нее и полез в карман, словно бы у него были дела и поважнее.

— Ты забыл меня, Лёнька? Ты мне не рад? — сникла Лина.

— Я сейчас, мне надо, — забормотал Лёня. — Ничего я не забыл.

В этот миг ему ответили на звонок, и Лёня отчаянно закричал в трубку:

— Она пришла!

… — А ты кому звонил? — не выдержала Лина.

Сердце билось — и хочется поверить в чудо, и боязно: а бывают ли такие чудеса?

— Твоему другу, — ответил Лёня. — Знаешь, он теперь и мой друг.

А может, все-таки бывают?

— Извини, — Лёня взял ее за руку, — но Данила просил тебя задержать до его приезда.

В этот миг в актовый зал, где расположились Лина с Лёней, вошла сотрудница детского дома и вручила Лёне Линин подарок.

Лёня вопросительно взглянул на Лину.

— Это я на всякий случай передала, вдруг бы мы не встретились, — виновато пояснила Лина. — Там подарок, который ты хотел!

— Потом посмотрю, — сказал Лёня, крепче сжав ее руку.

— Я не уйду, — заверила Лина. — Больше не уйду. Обещаю. Давай-ка вместе собирать дорогу!

Они оба сели на пол и начали собирать этот игрушечный мир — станции, рельсы, поезда. Лёня соединял предметы увлеченно и с восторгом, как человек прикоснувшийся к мечте, Лина ему помогала.

Вскоре дверь в зал приоткрылась, и кто-то вошел. Удивительно, но после звонка Лёни Данила приехал так быстро, словно примчался сюда не на своем джипе, а на таком вот поезде или вообще прилетел на вертолете.

Лина не обернулась, услышав его шаги, но разволновалась — до дрожи в руках, настолько, что никак не могла соединить вагончики.

Данила молча сел на ковер рядом с ними, взял у Лины голубые, как из сказки, вагоны, в которых только за счастьем ездить, и помог ей их прицепить друг к другу. Дорога заработала — станции загорались огнями, мчались поезда.

— А я в детстве тоже такую хотел, — спокойно, будто они расстались сегодня утром, сказал Данила.

Лина с облегчением выдохнула — она боялась его первой фразы, да и сама боялась сфальшивить, сказать что-то не то; выяснения отношений и напыщенной мелодрамы она бы сейчас не вынесла. А так вот правильно — ничего не выясняем, просто едем дальше, в новом вагоне до новой станции. В новую жизнь.