Но когда поезд поехал по тридесятому кругу, всем, даже маленькому Лёне, стало ясно, что нужно все же решать, кто с кем в этом новом вагоне и куда поедет и какой будет их новая жизнь. Однако же говорить об этом вслух было не обязательно, может, даже вернее было об этом просто подумать в сосредоточенной тишине. И вот так двое взрослых людей молчали и смотрели друг на друга. А притихший Лёня, забыв про железную дорогу, казалось, чего-то ждал.

В зал заглянула заведующая и тут же осторожно прикрыла дверь: что ж, бывает так, что людям надо долго и серьезно помолчать обо всем на свете, зачем же им мешать?

Молчание, в котором рождались важные решения. И вроде ничего сказано не было, а в итоге — все решено.

Данила подытожил за всех эти странные переговоры и по-мужски, в двух словах, обозначил каждому дальнейшее направление судьбы.

— Значит, так. Ты, Лина, сейчас едешь со мной. — Данила повернулся к Лёне. — А ты, Лёнька, пока останешься здесь. Но обещаю, что Новый год ты встретишь дома.

Внутри Лёни мгновенно загорелась лампочка радости и тут же погасла. Лёня тоскливо взглянул на коридор, по которому ему сейчас нужно было возвращаться в свою комнату.

— Обещаю, что мы заберем тебя до Нового года, — повторил Данила.

— А что мне пока делать? — вздохнул Лёня.

— Паровозы вон катай, — улыбнулся Данила. — Так, глядишь, и до конца декабря быстро доедем.

На прощание Лина обняла Лёню:

— Давай держись, мы за тобой приедем!

Когда они вдвоем с Данилой шли к его машине, Лина почувствовала Лёнин взгляд. Обернувшись, она увидела, что мальчик смотрит в окно и машет им.

Данила проследил за ее взглядом, обернулся и тоже помахал Лёне. Потом он взял Лину за руку и посадил в машину.

— Второй раз сбежать не выйдет, — Данила сел рядом с ней. — Забыл предупредить — от меня так просто не отделаешься! Сейчас заедем за твоими вещами и поедем ко мне. Да?

Лина молчала и смотрела, как бьются по стеклу автомобильные дворники.

— Хватит бегать, Лина, — сказал Данила. — Просто останься со мной. Навсегда.

Она чуть склонила голову, соглашаясь. Рыжий завиток волос упал на упрямый лоб. Данила отвел ей рыжую прядь и нежно — тыльной стороной ладони — коснулся ее лица.

Уже возвращаясь с вещами с ее съемной квартиры, у метро Данила затормозил и остановил машину.

— Я сейчас!

В окно Лина увидела, как он подошел к стоящей у метро бабуле в вязаной шапке, продававшей цветы.

Данила протянул ей деньги, и бабуля, радостно тряхнув шапкой, протянула ему букет вместе с ведром.

Он вернулся в машину и вручил Лине ведро с цветами.

— Извини, — виновато сказал Данила, — в каком-нибудь правильном любовном романе это был бы красивый букет сортовых роз, но у нас все неправильно, поэтому тебе достались чуть поникшие георгины из бабушкиного сада. Подмороженные, зато с ведром, вазы не надо!

Данила рассмеялся, и Лина вдруг тоже засмеялась. И так они смотрели друг на друга и смеялись. Ну а что — бывает, что даже дурацкое ведро, если оно появилось вовремя, может спасти сложную ситуацию. Раздался стук, за стеклом замаячила бабушкина шапка.

Данила приоткрыл дверцу, и радостная бабуля в знак благодарности за щедрое денежное вознаграждение всучила ему какую-то банку.

— У меня еще варенье есть из садовой ягоды! Сама варила. Это вам. Просто так. — Бабуля подмигнула Лине. — Хороший у тебя парень!

— Это правда, — улыбнулась Лина. — Хороший!

Та комната, куда Лине так хотелось вернуться, и то самое (на мир она теперь хотела смотреть только из него) окно. И плед лежит на диване, там, где она его оставила. Если бы Лина могла заподозрить высоченного серьезного Данилу в излишней сентиментальности, она бы, пожалуй, подумала, что он… Она вопросительно взглянула на Данилу.

— А я спал с твоим пледом, — признался Данила, — ну… он просто очень теплый.

Лина улыбнулась — понятно.

Данила молчал и смотрел, как она раскладывает свои вещи. И когда Данила видел, как ее немногочисленные вещи расставляются по квартире (флакон крышесносных духов и тюбик красной помады приземлились на полочку, черная кружевная сорочка замерла на крючке, книга стихов раскрылась на самой важной странице на прикроватном столике) он успокаивался, словно бы его разбитый мир сейчас возрождался, и это не вещи, а что-то более важное складывалось, вставало на свои места.

А когда Лина подошла к окну, и он увидел ее силуэт на фоне вечернего города, все окончательно сложилось. Его ангел вернулся.