Чёрт принёс Сергея Ивановича. Он держал в руках два пакета, в одном угадывались фрукты, а в другом позвякивали две бутылки коньяка. Учитывая, что никогда в жизни он у меня дома не был, да и кто я такой, чтобы в мою скорбную обитель заруливал лично начальник полиции округа, цель его визита читалась русским по белому. Всё на этом свете объяснимо и прогнозируемо, нужно только уметь анализировать события. Впрочем, я ничуть не расстроился, даже наоборот – уж больно мне хотелось растворить мою бедучую беду в разговоре.

– Можно к тебе в гости?

– Не можно, Сергей Иванович, а нужно! Прошу.

Я прикинул, что Иваныч с его фигурой вряд ли развернётся на моей семиметровой кухне, и расставил фрукты, коньяк и стаканы на журнальном столике в большой комнате. Усадил начальника полиции в кресло, сел напротив и разлил коньяк по стаканам. По логике событий разговор должен был начинать он. А он молчал. Я отметил, что мне редко приходилось наблюдать его таким усталым: лицо было осунувшимся, под глазами – сине-зелёные пятна. Наконец, он сказал:

– Рад тебя видеть, Ёрш! Как ты там говоришь, «прозит»?

– Прозит, Сергей Иванович.

– Я тебе благодарен, что ты так год закрыл. Были у меня сомнения, сдюжишь – нет.

Издалека начинает. Интересно. Раньше он всегда начинал с главного, а сейчас вон как заходит. Видать, дела хреново обстоят.

– Ты в себя то пришёл? Как себя чувствуешь?

– Да, так себе. Между нами, до конца дотянул на честном слове и на одном крыле.

– Понятное дело. Я, видишь, коньяка натащил, а тебе пить то не вредно?

– Сегодня можно, – ответил я, чтобы помочь ему добраться до предмета беседы. Но он мой намёк словно не заметил.

– Жаль, что супруга твоя на работе. По управлению ходят слухи, что ты женат на первой красавице в Москве.

Я достал из шкафа несколько фото Лануськи и протянул Иванычу.

– Да это же Мила Йовович! Ай да ухарь! Ай да хват! Где ж ты такую нашёл?!

– Никак нет, Мила Йовович отдыхает и нервно курит в сторонке. А где нашёл – там таких больше нет.

– Ну давай за твою супругу, слухи то, оказывается, не преувеличены.

Разговор обещал быть долгим.

– А наши Оксанка с Танькой в него, гада, влюбились, как кошки, только что на крыше не орут!

Оксанка – это майор Изюмова, начальник отделения по мошенничествам в моей ОРЧ, а Танька – это подполковник Строганова, начальник отделения ИАЗОР.

– Наговариваете Вы, Сергей Иванович, на достойных женщин, сдалось им старое говно!

– Влюбились, влюбились! Да только, вижу я, дело их без шансов.

– Точно, шансов получить в мужья старого алкоголика и неудачника, который за всю свою жизнь ничего не заработал, кроме инсульта, у них нет.

– Ну ты это как-то уж очень мрачно о себе…

Тут от наших криков у себя в колыбельке проснулся Кусь-Кусь и, решив поучаствовать в беседе, мякнул.

– Ой, а это кто?

– А это у меня жена недавно окотилась. Вот сыночек маленький. Правда, на меня похож?

Сергей Иванович подошёл к кошачьей колыбельке, где в это время Кусь-Кусь исполнял потягушки, и осторожно погладил его своим большим толстым пальцем по головке.

– Хороший, – он вернулся в кресло, и мы выпили ещё, – А вот ты – плохой руководитель!

Ну, слава Богу! Настоящий разговор начинался.

– Во-первых, это в прошлом. А во-вторых, Вы совершенно правы: руководитель я совсем никудышный. Ребята с третьего этажа ещё добавили бы: своим стилем руководства и вечным пьянством подрывает авторитет руководителя вообще. Ретроград, отрицающий прогрессивные методы работы, зато имеющий обширные связи в уголовной среде. А как человек – мерзавец и негодяй.

– Хватит ёрничать! Ты мне лучше объясни, почему они без тебя раскрывать перестали? Да они без тебя на третий этаж поссать сходить не могут!

Тут надо уточнить, что мужской туалет у нас был расположен на том же этаже, на котором работали два былинных богатыря – наш зам по опер и начальник розыска.

– А что? Очень дисциплинированные ребята. Я всегда им говорил, что на третий этаж – насрать. А вот про поссать на третьем этаже я ничего не говорил.

– Ну что ты за человек?! С тобою же нормальному человеку говорить невозможно!

Я разлил коньяк по стаканам.

– Вот и давайте поговорим, как нормальные люди. Про мой передвинутый дембель Вы, конечно, знаете?