Мэла с другого конца стола встретила взгляд Юмиля и еле сдержалась, чтобы не показать ему язык. «Они бы ещё заставили меня выйти замуж за Виту… разницы никакой. Тоже мне, муж. Одно название».

Садясь, она заметила у своего бокала на столе цветок ландыша. Из таких же был букет, недавно полученный ей. Она улыбнулась и зарумянилась от радости, но за пудрой этого не было видно. Мэла пробежалась глазами по рядам собравшихся на пир. Но напрасно – его она не увидела. Ещё бы – король не стал бы звать сюда простого солдата. Да ещё и не славного мечника, а строевого флейтиста.

Слуги обнесли столы, пятый раз разлив по кубкам вино. После пятого тоста по этикету Армаланта следовали парные танцы. Считалось, что общие выходы на пляс хороши после третьего кубка, когда робкие гости ещё не так смелы, а вот танец более интимный, во время которого юноша может прошептать деве тайные слова любви, лучше идёт под хмельную кровь.

– Тебе следует пригласить её, – заметила королева Умфиль. – Ну-ка не дуйся. Сделай это хотя бы ради меня.

Юмиль с тягостным вздохом встал из-за стола, махнув залпом чашу мерзкого человечьего вина для спокойствия. Человечье вино было крепче сильфийского, и непривыкший к попойкам утончённый Юмиль почувствовал, как погорячела его голубая кровь. А человеческие девушки вроде бы стали даже красивей. Проходя к дальнему концу стола, где сидела Мэла, он схватил с подноса и махнул ещё один кубок.

Довольная улыбка поплыла по лицу, ноги налились приятной тяжестью. Касаться земли теперь было не так противно, а то, что эта самая земля уходила из-под ног, забавила его необычностью ощущений.

Он задел угол стола, но не почувствовал боли. В конец осмелев, сильф подошёл к Мэле и низко ей поклонился. От его длинных серебряных волос пахнуло грозовым облаком, зазвенели крохотные бубенчики. Вита, сидевшая рядом, залюбовалась на статного благородного королевича. Но Мэла глядела исподлобья и на его поклон только бухнула:

– Угу.

Сильф сначала растерялся, потом вспомнил, зачем пришёл и пригласил Мэлу на танец. Музыканты с балконов уже завели медленную песнь на арфах и флейтах.

– «Элегия осеннего ручья» – лучшая композиция для нашего танца, – заметил Юмиль, подавая ей руку.

Музыка и впрямь была волнительно грустной и одновременно весьма романтичной.

Под умоляющим взглядом отца, короля Артагона, Мэла пошла в зал для танцев.

– Не часто встретишь сильфов в наших краях, – заявила она.

Юмиль опешил от такой наглости – он считал, что дева должна молчать, как рыба, когда находится в обществе. Но вино снова пришло на помощь. Он попытался легонько усмехнуться, но пьяно хрюкнул, от чего сильфы, танцующие вокруг в ужасе поглядели на своего господина.

– Сейчас непростые времена, принцесса, – он горделиво вскинул острый нос, – нашим монархиям нужны союзы.

– Разве союзы заключаются танцами? – она ловко закружилась вокруг его руки, и он еле устоял.

– Смотря, какие союзы, – голова его тоже закружилась, и он уже не владел собой. Ему вдруг захотелось, чтобы она его поцеловала.

– А вы тут не только за военной помощью?

– Понимаете ли, – он приблизил своё лицо к ней, облизнув губы, – у вас, принцесса, есть шанс стать королевой. Причём сразу двух королевств

Мэла чуть отстранилась от него и посмотрела вопросительно.

– Мне известно, – продолжил сильф, – что у вашего отца нет наследника сына. И я здесь, чтобы избавить вас от этого недоразумения. Когда вы выйдете за меня замуж и родите мне сына, он и станет следующим королём Армаланта.

– Да, вы явно слишком много общаетесь с матерью и совсем не умеете говорить с дамами, – выпалила она и сделала такой выпад, что Юмиль не успел шагнуть синхронно с ней, потерял опору и упал.

Музыка нестройно затихла, а все собравшиеся ахнули. Сильф неуклюже поднялся, виновато улыбаясь на все стороны. Он пьяно шатался и что-то бормотал. Мэла вышла из залы.

***

Переплёт книги был сделан из шкуры василиска, а на лицевой стороне горели два глаза. Там было лицо, вшитое в обложку. И этому лицу не нравилось, что чьи-то чужие глаза впитывают мудрость со страниц трактата о бездне Эом.

Эта книга называлась Мортаменон, её добыли в сражении. И не просто в бою меча с мечом, а в магической битве светлого с тёмным, мягкого с твёрдым, воздуха с землёй. Лицо на обложке пыталось заболтать чтеца, чтобы тот сразу после закрытия книги забыл всё прочитанное. Но чтец провёл пальцем по губам с обложки, и маска замерла.

«Всё так, – решил чтец, оглядывая небо, – всё именно так, как полагали жрецы Мастера. Эом поглощает наш мир». И тут же прочитал заклинание имени – он даже мыслить не хотел слово «Эом». Оно уже в мыслях обладало разрушительной силой. И он знал – пока мощь бездны не будет побеждена, слово останется таким же сильным. И он чувствовал, что где-то там, в небесах, в чёрном провале, что растёт с каждым часом, сидит некто по имени Хорнозабул, дитя и жрец бездны, и повторяет имя своего родителя. Он не ест и не пьёт, не спит и не охотится. Только читает короткую мантру с огненного свитка: «Эом-эом-эом». Бездна его пожирает мир Сущего именно с таким звуком. Чтец даже зажал уши – этот голодный звук вдруг напал на него.