Я была уверена, что после встречи с Горской в стенах клиники все прошло. Бац! И отрезало! Но как же сильно я ошибалась...

Моя любовь к Лерою сродни проклятию, а ненависть — почище всякого наказания.

Закрываю глаза, мечтая позабыть обо всем, но воспоминания упорно лезут в голову: отчего вся моя жизнь складывается так криво?

Я не планировала видеться с Макеевым. Ни сегодня, ни завтра — никогда! Сколько бы я ни обманывала Амирова, стараясь казаться хоть кому-то нужной, строить отношения с Пашей я не собиралась, пребывая в полной уверенности, что и он тоже. Его звонок после нескольких дней молчания стал неожиданностью, особенно учитывая слова Лероя, что Макеев находился в Москве. И все же я ответила, ощущая за собой толику вины перед ним: мы расстались не на самой позитивной ноте. Вот только в его голосе я не услышала сожаления, в его речи ни разу не промелькнуло «прости».

Макеев как ни в чем не бывало предложил поужинать вместе, сухо бросив, что соскучился, а на мое холодное «нет», лишь рассмеялся и сказал, что все равно будет ждать. Глупое совпадение, но между ужином в компании Кира, переломавшего мне и Поле всю жизнь, и Павла, с которым я сама поступила не очень честно, я без раздумий выбрала второго.

Паша не обманул, я застала его в том самом уютном ресторанчике с открытой верандой на окраине городе, о котором он мне говорил, обещая дождаться. Слегка помятый и не такой лощеный, как прежде, сейчас он казался обычным человеком со своими проблемами, интересами, жизнью. Вот только мне до них не было никакого дела. Лерой был прав: я неисправимо равнодушна к Макееву.

— Думаю, мы оба погорячились, — сидя напротив, с деланным интересом рассматривала меню, лишь бы не встречаться с Макеевым взглядом. Мне и правда было неловко.

— Предлагаю забыть. Я и сам повел себя немного агрессивно, — подперев подбородок ладонями, Макеев с любопытством рассматривал меня. — Глупая ревность! Поверь, все эти дни я изводил себя мыслями, что напугал тебя, обидел. Я не хотел, малышка!

— Пусть так, Паш, только у нас все равно ничего не получится, — отложив меню в сторону, решилась ответить на его прямой взгляд. — Сейчас, по крайней мере, точно.

Наклонив слегка голову набок, Паша по-доброму улыбнулся и кивнул.

— Значит, не сейчас, Ариш, — подмигнул он. — Может быть, позже. Но давай друзьями останемся, согласна?

— Давай, — выдохнула с облегчением, что больше не нужно притворяться влюбленной в него дурочкой.

Слово за слово мы не заметили, как проболтали битый час, обсуждая все на свете. Не помню, в какой момент речь зашла о Кирилле, но только Макеев мгновенно уловил мое сникшее настроение, а потом внезапно предложил:

— Арин, выходи за меня!

— Это шутка?

— Отнюдь, — совершенно серьезно ответил Паша. – Я предлагаю тебе сделку!

И пока я ошарашенно хлопала глазами, Макеев усиленно расписывал мне все мыслимые и немыслимые выгоды этого брака для меня. И надо сказать, он подготовился на славу и во многом оказался прав. Брак с Макеевым мог кардинально изменить мою жизнь, заставить отца взглянуть на меня иначе: не равнодушно и поверхностно, а с заботой и благодарностью; помочь выпорхнуть из ненавистного дома Кшинских, оставив позади истекающих ядом мачеху и Кира, и, конечно, отпустить из упертого сердца Лероя.

Паша ни разу не заикнулся о любви и даже обещал отсрочить первую брачную ночь настолько, насколько это будет необходимо, оставляя за мной право и вовсе отказаться от нее навсегда. Именно тогда я и поняла, что Макеев никогда не любил меня. Ему был нужен мой отец, точнее, доступ к его делам: слияние капиталов, совместное руководство, новые проекты, но не я. С другой стороны, меня подобный расклад вполне устраивал. Я не искала мужа, но брак с Макеевым мог стать тем самым глотком свободы, которого мне так не хватало.

— Вот увидишь, малышка, узнай твоя мачеха или ее придурковатый сынок о нашей предстоящей свадьбе, как их отношение к тебе тут же изменится. Одно дело срываться на беззащитной дочери Пети Кшинского, и совсем другое — на жене Павла Макеева. Поверь, их запал в два счета спадет.

И я согласилась...

— Приехали, — раздается глухой голос Лероя.

Открываю глаза, выныривая из воспоминаний, и тянусь к дверце, чтобы поскорее сбежать от него.

— Скажи ему «нет», — Амиров не просит — требует!

— У меня нет причин для отказа, — парирую в ответ, но тут же ощущаю на своей щеке ладонь Лероя: тёплую и нежную. Он почти невесомо проводит ей по лицу вдоль линии подбородка, зацепляя большим пальцем мои губы.

— Ты ошибаешься, Рина. Как же сильно ты ошибаешься! — сдавленно шепчет Амиров.

Только я не намерена больше поддаваться его чарам, а потому сбрасываю его руку со щеки и, безобразно хлопая дверцей, вылетаю из салона.

На улице давно стемнело.

И хотя наша парковка освещается парой уличных фонарей, местами видимость почти на нуле. Не дожидаясь, пока Амиров вновь царапнет словами, несусь к крыльцу. Но не добежав до него с десяток метров, ногами повисаю в воздухе, спиной ощущая что-то твердое и горячее.