Теперь уже искажается лицо папы, как будто это он ударился, а не я. Я не знаю, кто эти люди и та девочка, которой я стала, но не хочу видеть этих людей — пускай они и не мои родители — грустными. Я вырываюсь из рук и бегу к столу. На мгновение замираю перед зеркалом. В отражении я вижу маленькую девочку со смуглой кожей, тёмными волосами и глазами такими же удивительными, как у её мамы, — голубыми с ярко-синим узором.

Пока родители в замешательстве, я хватаю новый рисунок и возвращаюсь к ним. Отец берёт из моих рук лист бумаги, и, когда они принимаются рассматривать изображение, их брови удивлённо приподнимаются.

— Раньше ты рисовала только Солнце и Землю, — растерянно замечает мама, и я киваю. — Люди, окружённые солнечным светом, — задумчиво добавляет она и поднимает на меня голову. — Что это значит?

Я пожимаю плечами, ведь нарисовала людей, которые могут легко исцелять собственные раны и болезни, только им жизненно необходимо Солнце; я чувствую, что это так, но не нахожу слов, чтобы ответить, лишь провожу маленькими пальцами по бумаге.

Прозрачные капли падают на рисунок и размывают силуэт одного из людей. Я поднимаю голову, и вижу, что слёзы катятся по маминым щекам. Наши взгляды встречаются, и она обещает:

— Мы всегда будем с тобой.

* * *

Как любой эдем, я всегда ложилась в полночь, бывало, даже позже, а вставала на рассвете. Этого времени оказывалось достаточно, чтобы я просыпалась с ясным пониманием, кто я и где нахожусь, чтобы чувствовала себя отдохнувшей и полной сил. Я впервые совершенно не понимаю, где я и даже кем являюсь, ощущаю себя разбитой, потерянной и очень-очень несчастной. Время определённо идёт, только не понятно, в каком направлении. Кажется, оно стремится к прошлому…

В моём сознании мелькают обрывки видений: голубоглазая женщина, пожар, маленькая девочка, похожая на её маму, тёмный лес, высокий мужчина, бабушка с седой косой… Моя бабушка… Мой Фрактал.

Кто я? Габриэлла Луин. Помню, что совершила невероятную глупость — убежала из родных мест, от Флики и авгуров, и оказалась не в том месте и не в то время… Нона была совершенно уверена, что мы видели тальпов… Возможно ли это?..

«Против корриганов нет иных средств, кроме огня. Против воды и тьмы нет другого оружия». До сих пор не могу вспомнить, что такое «оружие», но в тот момент, когда на землю садилась медуза, уничтожая под собой всё, что было ещё живо в том лесу, я как никогда прежде понимала, что нужно броситься на защиту. Только вот к чему это привело? — Я встретилась с огнём, и что теперь? Я умерла? Что будет с бабушкой и Фортунатом, когда они узнают?!..

Пытаюсь пошевелиться, но каждая клеточка тела сжимается и истошно кричит от нестерпимой муки.

Боль.

Она повсюду. Как сам воздух, обволакивает моё тело, проникает внутрь, я горю — кожа, органы, само тело — целиком и полностью. Меня терзает одновременно палящий зной, разъедающий изнутри и снаружи, и мучительный холод, от которого немеют плоть и разум.

«Я верую в скорое Исцеление», — мысленно твержу я раз за разом, пока каждый вдох приносит жгучую боль.

Если бы я захотела, то не смогла бы осознать все без исключения моменты исцеления, даже при лучших обстоятельствах. Сейчас же я буквально не представляю, с чего начинать, потому что, не открывая глаз и не осматривая собственное тело, понимаю: мне не найти отдельной раны — пострадал весь организм, а больше всего кожа.

«Я верую в скорое Исцеление».

Не знаю, сколько именно проходит времени, но наконец я начинаю ощущать, как тело покрывается зеленоватыми цветами. Мне мешает странная одежда: материал плотный, грубый, не позволяющий дышать моему и без того измученному телу. Постоянно отвлекает гудение, которое звучит издалека, но неумолимо приближается и становится всё громкое. Мне нужно время: не думаю, что после такого ожога кожа быстро восстанавливается.

С большим трудом я поднимаю веки. Перед глазами танцуют белые пятна. Голова кружится, когда я пытаюсь её приподнять и осмотреться.

Где я?..

Здесь так неестественно темно, что инсигнии невольно загораются, но истощённое тело с трудом находит на это силы. В слабом свете я различаю тесное пространство, ограниченное гладкими стенами, от которых исходит холод.

Металл. Материал наших предков. Тальпов…

Дрожь проходит по моему телу.

Неужели Нона сказала правду? Неужели гигантская медуза, которую я видела перед тем, как оказаться лицом к лицу с огнём, — это и есть космический корабль тальпов? Людей, которые когда-то узнав о грядущем конце света, сбежали с планеты, бросив нас на произвол судьбы?..

И где я теперь? Внутри корабля — в плену у тальпов?.. Если так, то лучше бы я умерла…

Гудение становится настолько громким, что все мысли разом улетучиваются. Шум то усиливается, то ослабевает, и рокот волнами проходит сквозь моё тело, заставляя его дрожать в такт каждому звуку.

Вдруг мрак пробивает луч света. Пространство светлеет за какие-то доли секунды, и я вижу, что на одной из стен находится странный круг, открывающий вид в окружающий мир: на фоне непроглядной черноты медленно появляется ослепительно сияющий ярко-оранжевый шар…