Я взял их, стараясь не замечать огонь от мимолетного контакта с кожей.

— Я сказал два, Эмма. Считать умеешь?

— Предвидение, сэр.

— Что? — спросил я. Моя попытка не застонать была маскирована под рычание короткого слова.

— Если Вам нужно еще два, значит, понадобится три пакетика для второй чашки.

Она действительно предвидела мои желания или пыталась сделать так, чтобы я не позвал ее из-за сахара завтра?

— Приятно видеть, что ты знаешь основы сложения. Калькулятор подать?

На ее лице возникла улыбка, вымученная, но с огоньком ненависти.

— Могу ли я помочь Вам сегодня еще с чем-нибудь, мистер Грейсон?

Да, встань на колени и насладись моим членом, пока я не кончу тебе в рот.

Красноречие улетучивалось в окно в ее присутствии. Всё, чего я хотел, — это насладиться каждым сантиметром ее тела.

— Вы свободны.

Тот самый огонь вновь вспыхнул в ее глазах, которые на мгновение расширились.

— Хорошего вечера.

Я более ничего не сказал и одарил ее жестом, не требующим ответа: просто захлопнул дверь перед лицом девушки. Любое другое действие привело бы к акту сексуальных домогательств, а я не позволю себе зайти так далеко.

— Ты серьезно, Гэвин? — сказал я сам себе, прислонившись к двери.

На меня нахлынули злость и чувство вины. По натуре я всегда был ублюдком, но не получал удовольствия, ведя себя подобным образом с ней, даже в таком состоянии. И всё же Эмма спокойно воспринимала все мои выходки. Она никогда не отступала и не боялась моего напора.

Сильная женщина — именно то, чего я хотел, но совсем не то, что мне было нужно в данный момент. Нет времени на заигрывания, на привязанности. У меня есть время только для секса, но Эмма вызывает не только желание взять ее.

Я хотел не быстрого траха, но то, что мне было нужно, для меня по-прежнему оставалось загадкой. Я не мог оставить ее в покое, что проясняло одну вещь: она еще вернется. Я найду другую причину увидеть ее в своем номере завтра, и послезавтра, и на следующий день, пока не пойму, что хватит.

Пакетики сахара полетели в мусор.

Я пью кофе без сахара.

Мистер Грейсон быстро приобрел дурную славу в отеле. Первый вечер настолько разозлил его, что в каждый последующий с его номером возникала какая-нибудь проблема. Он придирался ко всему, и всегда в мою смену. Наш консьерж уходил домой в пять часов, переадресуя все звонки дежурному администратору, что означало: на все его звонки приходилось отвечать мне.

Какая я везучая.

Обычно я оставалась незаметной для гостей, но мистер Грейсон заприметил именно меня. Мой опыт общения с ним — первый раз, когда мне захотелось ударить человека. За свои почти двадцать пять лет я впервые встретила человека, который доводил меня до бешенства.

— Туристический путеводитель испорчен. Принесите новый, без каракулей, — сказал он во второй день.

Моргнув, я посмотрела на телефон и только потом ответила:

— Сейчас поднимусь, сэр.

На четвертый день он позвонил мне:

— У меня нет мочалки.

На моем лице держалась улыбка, но я понимала, что в голосе она больше не слышится.

— Я попрошу горничную принести ее Вам.

Всего спустя несколько дней я перестала перекладывать ответственность по доставке всего недостающего или нуждающегося в замене, и сама стучала в его дверь, держа в руках то, что он требовал.

— Здесь всего один пакетик сахара, Эмма. Мне нужно еще два, — пожаловался он на седьмой день.

Я стиснула зубы.

— Конечно, мистер Грейсон, — большое количество сахара не сделает его поведение ни на грамм слаще.

При каждой нашей встречи он поражал меня своим внешним видом, даже когда смотрел на меня. Я ненавидела то, как мое сердце ускоряло ритм при этом. Более того, я ненавидела бабочек, трепетавших внутри каждый раз в ожидании нашей встречи.

Если он мне так сильно не нравился, то почему я реагировала подобным образом?

— Я могу поговорить с ним, — предложил Джеймс, когда мы сидели в «Старбаксе» в нашем лобби.

— Правда, всё нормально, — уверяла я. Конфликт Грейсона с Джеймсом — последнее, что мне нужно. У мужчины есть определенные требования, и я сама могу с ним разобраться.