Шрифт:
— Приглашу тебе инструктора, чтобы нормально настроил и пару уроков дал.
— А ты?
— А я, — вздыхаю. — Я уеду пока. Дела…
Не хочу я, чтобы она как узница в комнате сидела. Пусть остынет.
А я пока подумаю, как организовать её развод и наш новый брак, чтобы она ничего не потеряла.
Оптимист ты, Черкасов…
— Тихий, номер телефона моего запиши.
Диктую ему.
— Если вдруг что-то… Или со Златой что-то не так… Со здоровьем, там… — ищу я формулировку.
— Вы поссорились?
— Да.
— Почему ты на ней сам не женился? — опускает он лук.
Разве все теперь объяснить?
— Так легла карта. Нужно было так на тот момент. Позвони мне, если что-то.
— Ладно.
В комнате бросаю несколько вещей в сумку.
В пакете на окне мой простреленный окровавленный пиджак. Менты вернули. Надо выбросить.
Проверяю перед этим карманы. Вытягиваю из одного ажурные кружева. Трусики… В крови тоже. Символично…
Сжимаю в кулак. Вернуть сейчас — будет совсем зашквар. Выкинуть — нет!! Снова прячу их в карман.
По запчастям собираешь, Черкасов? Лемби, трусики… Осталось только запах стащить и можно смело регистрироваться в фетишисты.
Попрощавшись с бабушкой, спускаюсь и надеваю куртку. Улавливаю у шкафа с верхней одеждой, среди других запахов, знакомый. Машинально перебираю несколько вещей. Натыкаюсь на синий шарф в стиле унисекс. Подношу к лицу, вдыхая глубже. А вот и он — запах!
Не особенно мучаясь угрызениями совести, надеваю его на шею, под куртку. Как-то так…
Пока иду по аллее к тачке, оборачиваюсь на её горящие окна. Там силуэт. Она. Моя и не моя…
Я скоро вернусь.
Глава 23. Вернулся
Родион спит. Вернулся вчера только к утру. Сквозь сон помню, как ложился в кровать. Запах перегара на всю комнату.
Подкатывает тошнота.
Поднимаюсь, распахиваю окно. Высовываюсь, быстро и глубоко дышу, чтобы не вырвало.
Холодно… Снежинки тают на коже.
От слабости трясутся колени и руки, на лбу — холодный пот.
Надо что-то съесть, Тиша говорит совсем уже тощая. Но аппетита нет. В этом доме кусок в горло не лезет.
Нет, напрямую никто не обижает. Наталья молчит, но смотрит волчицей. Альберта Марковича я вижу только за ужином. Прохладен, вежлив… Нина Андриановна приболела и уже три недели ужинает у себя, никуда не выходит. Демида нет, он в Китае. Решает вопросы, которые, как я поняла, не смог решить Родион. Это унизительно, черт возьми. А я целыми днями сижу за компьютером, дотошно пытаясь разобраться в китайском и особенностях ведения бизнеса в Китае. Читаю подшивки договоров, которые забросил муж.
Смешно! Как будто бы это сможет реабилитировать нашу семью в глазах Демида и Альберта Марковича. И кто-то мне доверит переговоры в таком бизнесе. Я вообще не обязана это делать, мой вклад внесён. Но сижу…
Чем же ещё заниматься?
Шею обмораживает. Сегодня очень холодно.
Вижу, как у небольшого пруда прогуливается Нина Андриановна.
Выздоровела?
Мне тоже срочно нужно прогуляться. Приступ тошноты немного отступает.
Ещё очень рано, нет и семи. Прислуга пока не приехала.
— Золотко, закрой окно… — мямлит Родион. — Холодно.
— Где ты был до утра?
— Брат вернулся. Немного выпили, пообщались…
Вернулся, значит?
И я опять как расстроенный музыкальный инструмент по которому ударили. Диссонанс оглушающих эмоций! Вернулся!!Вернулся…
Вернулся. Не к тебе, же, что ты вся затрепетала? А если к тебе, то ещё хуже. Опять это вс"e…
Разворачиваюсь, оглядывая помятого мужа. На щеке след от помады. Меня сводит от отвращения.
— У тебя помада на лице.
— А? — мгновенно просыпается он. — Где?
Пальцы скользят по небритым щекам.
— На щеке. — А… Ерунда! Дэм был не один. Просто приветственный поцелуй при встрече с его… Этой… Как её там, — нетрезво щелкает пальцами, — всех не упомнишь.
Закрывая глаза, падает на подушку.
— Я люблю тебя! Иди к мужу.
— Нет, мне плохо.
Сбегаю в ванную. Запираю дверь. Меня выворачивает в раковину какой-то желчью.
Стекаю по стене вниз. Тряс"eт. Со всей мочу кричу про себя, пытаясь выкричать то, что так болит в груди.