Шрифт:
Меня сносит. Эмоционально. Взрывается от ее близости всё то, что кипело внутри все эти дни.
— Злата не надо! — вскрикивает виновато Тихон.
Вдыхаю глубже.
— Так, теперь ты…
Подхватываю её за локоть и затаскиваю в свою комнату. Отталкиваю от двери, запирая её. Не контролируя разрывающих внутренности эмоций медленно делаю к ней несколько шагов.
Пятится! Но на лице вызов и ярость.
Упирается спиной в стену.
Подхожу впритык.
— Дальше что? — дергаю бровью.
От эмоций звенит воздух.
Размахиваясь, заряжает мне по щеке.
Вспышка боли оглушает, включая инстинкты. От неожиданности зажмуриваюсь.
Какого хрена?!
Ловлю её руку, и без башки, которую мне уже давно оторвало, рывком разворачиваю её, вжимая в стену.
Нет у меня сейчас к ней ни вопросов, ни комментариев! Я просто в бешенстве тихо рычу ей в ухо. Или не в бешенстве… Эмоция сложнее, болезненней…
И тут же замираю, понимая, что моё тело выходит из-под контроля. Задрать её юбку и…
Не контролирую дыхание! И руки свои не контролирую!
— Не надо… Пожалуйста… — срывается её голос, теряя половину звуков.
Дура! Ну, что она делает?!
Я ж едва себя в руках держу и так! Словно специально провоцирует.
— Я, мать твою, огонь, со мной играть не надо! — предупреждаю я.
Отворачиваюсь, отхожу к окну, пытаясь вернуть себе равновесие и адекват.
Хреново выходит. Не выходит вообще!
— Уходи отсюда.
Слышу, как выбегает из комнаты.
Класс, Черкасов. Да ты, мля, совсем уже тронулся.
Я тронулся, да.
Глава 21. Истерика
— Так, теперь ты…
Черкасов хватает меня за локоть и тащит в свою комнату.
В шоке едва успеваю за его скоростью, быстро перебираю ногами.
Заталкивает меня внутрь, поворачивая замок на двери. В глазах полыхает ад. Они с поволокой и невменяемые. Веки тяжёлые, ноздри подрагивают от ярости.
Рефлекторно делаю шаг пару шагов назад. Спина упирается в стену.
Как он смеет?
Вздергиваю подбородок. Только посмей прикоснуться! Но в груди бьётся густой удушливый страх, поднимаясь в горло.
Я знаю, что в кобуре у него ствол. Но, отметая панику, я убеждаю себя: нет у него права, ни Тишу обижать, ни меня! И я не стану покорно теперь такого обращения!
Подходит в упор.
Меня расплющивает об стену от его тяжёлой агрессивной энергетики.
Мы замираем, словно перед дракой. И мне хочется, как девчонке вцепиться в него, сделать больно! Но я уже не девчонка, а он не ровня мне. Одного его удара хватит, чтобы сломать моё тело.
— Дальше что? — верхняя губа чуть поднимается демонстрируя хищный оскал.
Но и моего одного удара достаточно, чтобы выплеснуть всё, что кипит. Не для того, чтобы сделать больно, а чтобы указать место!
У тебя оно тоже есть, Черкасов! Держи дистанцию!
Все смешивается — обида на него, разочарование, беспомощность, страх, унижение, что он смеет со мной так обращаться, моё растоптанное в зачатке доверие и неоправданная тяга к этому хищнику. Я ненавижу его в это мгновение. Ещё и за то, что понимаю — не люблю и никогда не полюблю мужа! А его бы смогла…
Меня кроет от переполняющих болезненных разрушительных чувств. И, выплескивая их, я мажу ему ладонью по щеке.
Не сметь меня зажимать! Я тебе не принадлежу!
А дальше всё кружится. Оказываюсь вжата лицом в стену. Чувствую, как пятерней сгребает на затылке мои волосы. И как телом давит на меня.
Задыхаясь, слышу низкое рычание. Волоски от него становятся по коже дыбом.
Меня окатывает кипятком, ослепляя и оглушая. Ноги отказывают. И если бы не его колено между ними, боюсь, стекла бы по этой стене.
Когда ощущаю, как он грубо сминает ткань моей юбки, низ моего живота трепещет и сжимается от ужаса и каких-то пьянящих судорог. От узнавания этого мужского жадного горячего дыхания, как в последние мгновения при близости с мужем, я замираю, как мышка в лапах огромного кота. Мне кажется, ещё немного, и я буду разодрана, смята, изнасилована…
И я, глупая ненормальная дура, ловлю себя на том, что даже желаю этого!
Господи, боже…
Вспыхнуть, сгореть в этом эмоциональном неадеквате и перестать существовать!