Господи, как же сильно я его... Но если не ловить мельком его профиль, не смотреть на сжимающие ложку длинные пальцы, то ничего, терпимо.

Я справлюсь.

– Как спалось?
– нарушает вдруг тишину он, и я давлюсь уже по-настоящему, покашливая.

– Нормально. У тебя удобная кровать.

А меня не волнует меня, как ему там спалось, вообще безразлично. И нет, я не выбиралась ночью из комнаты и не рыдала сидя на холодной лестнице, глядя из-за перил на его скрюченную на крошечном диване фигуру.

А если это и было... что было ночью, то было ночью. Больше не повторится.

– А тебе как спалось?

– Плохо, - признаётся и морщится от очередного глотка.

По правде говоря, я была уверена, что когда выйду утром из комнаты его здесь уже не будет. Думала, что он уедет. Но спустившись на кухню увидела его полностью одетым, серьёзным и привычно нахмуренным. Конечно, я солгу, если скажу, что сердце или что там от него осталось не дрогнуло.

Увы и ах. Так быстро раны не затягиваются. Я не говорю уже о фантомных болях...Но главное - хорошая мина и неважно, что игра продута всухую.

– Разве ты не должен был отвезти Мию в клинику?
– горячий безвкусный глоток.

Он поднимает на меня тёмные глаза... взъерошенный, угрюмый и красивый как чёрт.

– Отвезу тебя в универ.

– Спасибо, но не стоит. Думаю, Мие сейчас необходимо твоё внимание.

– Ты такая заботливая.

– Но она же носит твоего ребёнка.

– Представь себе - я в курсе.

– Есть пара сайтов с подбором редких имён...

– Лея!
– удар ладонью по столешнице получился оглушительным.
– Может, хватит уже?

– Хватит что? Что я такого сказала? Твоя девушка беременна, забыл?!
– огрызаюсь и пью, обжигаясь, залпом несчастный кофе.

Я понимаю, что веду себя словно чокнутая неуравновешенная истеричка: он никогда ничего мне не обещал, у нас никогда ничего не было, мои фантазии и чувства - это моя личная головная боль, он не имеет к ним никакого отношения.

Но я ненавижу его за то, что он притащился вчера сюда и сделал тем самым невыносимо больно. Хотя не притащись он и не расскажи эту "потрясающую" новость лично, мне было было вдвойне хуже.

Я запуталась. В себе, в нём, в своих чувствах. Но я обязана взять себя в руки. Буду ходить в универ, вытаскивать себя за шкирку на свидания с Гариком, вариться в киселе апатии, но в конце концов всё придёт в норму. Всё рано или поздно проходит.

Летом он закончит универ и свалит, дороги наши больше не пресекутся. Сильно сомневаюсь, что мамочка и папочка будут собирать всех на семейные ужины. Он просто исчезнет из моей жизни как и не было. Мия с животом... ну к этому я тоже привыкну, куда денусь. И к Гарику привыкну, и к этому тухлому городу. И к чужой комнате. И к душевной пустоте. Человек такая тварь...

Снова смотрю исподтишка на угрюмого визави. Красивый. Холёный. И жестокий. Лежал вчера со мной, прижимал к себе практически голую... Браво, Ветров, "зачёт" по "изощрённым пыткам". Экзамен сдан блестяще.

Господи, помоги мне выдержать всё это.

– Поехали тогда, мне сегодня пораньше надо, - отодвинув кружку, поднимаюсь и плетусь в гостиную, слыша за спиной тяжёлые шаги...

Удивительное создание всё-таки - человек. Пока я не призналась самой себе, что испытываю к нему чувства, мне было проще. Серьёзно. Ведь если это не было проговорено даже мысленно, значит, этого нет. Как страус - голову в песок и не важно, что зад под обстрелом.

А теперь, когда я осознала, кто он для меня, вернее, кем бы мог стать, я чувствую себя слабой и позорно уязвимой. Особенно понимая, что всё. Точно всё, конец иллюзиям! Ребёнок - это чертовски серьёзно, и как бы не повернулась жизнь, Эмиль всегда будет связан и с ним, и с его матерью. Ребёнок - это незыблемая твердыня, это продолжение рода. Его кровь и кровь Мии смешается в маленьком человечке, который совсем скоро увидит этот свет...

– Лея, - Эмиль берёт меня за предплечье и поворачивает на себя.
– Ты плачешь, что ли?

– Отвали, - выдёргиваю руку и наклоняюсь, уделяя слишком много внимания шнуркам.
– Тушь в глаз попала.

Он цепляется за мои плечи и заставляет снова принять вертикальное положение. И смотрит, пристально, в упор.

– Ты ненакрашена.

– Просто отвали, много ты понимаешь.

– У тебя красивые волосы, не прячь, - тянет вниз мою резинку, наблюдая, как непросушенные пряди рассыпаются по плечам.

Я вижу в его взгляде что-то такое, чему не могу дать определение. Но чувствую, что парень, занятый другой девушкой, смотретьвоттакне имеет права. А может, я снова выдаю желаемое за действительное.