Но зато Гер точно меня не забудет! Наверняка оставит себе одну газетенку на память и будет вспоминать. Так или иначе, но я добилась своего. Амиров будет думать обо мне еще довольно долго. А потом я вернусь и покажу ему, от чего Герка отказался, что он потерял. К тому времени его достанет вечно орущий по ночам младенец, не высыпающаяся и недовольная жена. Амирову захочется вернуться в свою жизнь, и я ему в этом помогу.

— Зоя быстрее давай, машина ждет, — торопит отец.

— Тебе меня совсем-совсем не жалко? — хлопаю ресницами.

— Мне жалко мою репутацию, которую я зарабатывал годами! И стыдно перед людьми, с которыми я сотрудничаю. Я вырастил стервозную эгоистичную дочь.

Папа взял мои вещи и резким нервным шагом пошел прочь, больше не глядя на меня. Я подхватила сумку с тумбочки, удобнее устроила ее на плече и косо посмотрела на широкий кожаный ремень, висящий на зло и демонстративно вбитом гвозде в косяк двери.

В тот вечер, после разговора с мамой Таи отец впервые взял в руки этот жуткий инструмент для наказания. Я визжала и носилась от него по дому, а он рычал, как разъяренный лев, матерился и… Догнал.

Левая ягодица тут же заныла напоминая, что по заднице я получила ощутимо. Потом папа вышел и вернулся с молотком и коробкой гвоздей, чтобы повесить «напоминалку» на самое видное место.

— Плохая из тебя актриса, Зоя. Театральное тебе точно не светит, — заявил отец, глядя, как я, прихрамывая, выхожу на улицу. Оно само получилось. Мышечная память. Или как ее там правильно называют?

Села в машину, тоскливо посмотрела на свою любимую машинку. Ей тоже досталось. Отец выставил мою Феррари на продажу. Помахала любимой «девочке» рукой и смахнув слезинку сжала зубы.

«Я ведь вернусь, Амиров!» — подумала, закрывая глаза и спускаясь ниже по спинке сидения. — «И обязательно напомню тебе про машину, про отцовский ремень и про то, что ты выбрал не меня!»

Тая

— Ты готова? — сильные мужские руки обняли меня и по-хозяйски устроились на животе.

— Почти, — уложила в сумку свитер.

Ноябрь уже вовсю борется с подступающей зимой. Холодный ветер, дождь со снегом слякоть и сырость завладели крупным суетливым городом. С веток, стучащихся в наше окно, капают холодные капли. Я поежилась, рассматривая их на фоне посеревшей улицы.

— Почему мы едем именно туда? Может выбрать место потеплее? — развернулась в руках любимого мужчины, поднялась на носочки и чмокнула его в нос. Гер довольно зажмурился.

— Для родителей оно очень много значит. Отец сказал, нам обязательно надо побывать там. А то потом вы рожать начнете друг за другом, — смеется он.

— Эй! — возмущенно толкнула Амирова в грудь.

— Собирайся, Тась. Скоро отец должен приехать.

Гер глянул на часы и ушел курить, оставив меня с горой вещей на кровати.

Мы едем то всего на несколько дней, но мне столько всего надо взять! Зачем? Понятия не имею. НАДО! Мы с малышом так решили. Нам все сейчас надо. Он еще крошечный совсем, но уже столько требует: то ананас в три часа ночи, то соленых огурцов с шоколадкой. Никогда бы не подумала, что это вкусно!

Кстати, об огурцах!

Тихонечко спрятала в пакет полулитровую банку. Домашние. Дед Вова, папа Анны Владимировны сам солил в большой деревянной бочке. Думаю, мама Геры оценит мою предусмотрительность, когда мы доедем до места. Она говорит, что до сих пор сходит по ним с ума. Таким хрустящим, с нотками хрена и чеснока.

Чуть не подавилась слюной и прикрыла банку получше, а то мой мужчина будет возмущенно сопеть.

— Так, все! — Гер вернулся с балкона, отодвинул меня в сторону и закрыл свою большую спортивную сумку. — Ты туда на месяц собралась?

— Нет, — я взяла с кровати плюшевого зайца, которого дарил мне любимый еще в начале нашей совместной жизни, прижала его к груди.

— Невыносимая. Идем, папа подъехал.

Так, в обнимку с зайцем, я и села на заднее сиденье просторного автомобиля. Гера закинул сумку в багажник, устроился рядом и мы отправились в путь. На выезде из города должны встретиться с моими родителями, они едут на своей машине.

— У тебя точно не будет проблем в Университете? — спросила тетя Аня.

— Точно. Папа договорился, а я наверстаю пропуски.

Довольно быстро пейзаж за окном сменился. Вместо небоскребов и магазинов высокие сосны и пожелтевшая трава вдоль дороги. Аслан Ленарович ведет машину уверенно и очень аккуратно. Гер недовольно поглядывает на спидометр, а отец только коварно улыбается в зеркало заднего вида.

— У нас в машине две беременные женщины, — напоминает сыну.

И мы едем дальше. Мне упорно не говорят подробностей. Амиров только обмолвился, что мне обязательно понравится и еще будет сюрприз. Как нетерпеливый ребенок сначала ерзала и пыталась узнать хоть капельку, но он — кремень. Не сдался. Тогда сдалась я. Обняв одной рукой зайца, вторую просунула под руку своего мужчины, устроила голову у него на плече и уснула под мелькающие под колесами машины белые отрезки разделительной полосы.