— Язык свой прикуси, твари кусок, — Максимовски пинает его в зад. — За моего сына ответишь! Я тебе такую встречу в камере организую, век не забудешь!

Сержа выводят, он бросает прощальный взгляд на Лику. Она не смотрит на него, переговаривается с курицей, что так безжалостно его подставила. Никому нет до него дела… он теперь совсем один в самой глубокой яме жизни.

Месть. Я горела ей. Одно время — это была цель моей жизни. Ненависть, боль, обиды — все это тяжелым грузом лежало на сердце. И вот возмездие свершилось. Чувствую ли я облечение? Нет. Но и разочарования нет. Есть осознание, что я это перешагнула.

Серж, он должен был ответить за свои поступки. Даже не за зло, причиненное именно мне. А за тех девочек, судьбы которых с его руки пошли под откос. Он ведь не остановился бы. Все это продолжалось бы и дальше.

Рияда, девушка, которая меня ненавидела в Шантаре, помогла нам воплотить наш план. После изгнания она жила на окраине города, едва сводила концы с концами. Ее нашел Эдуард и предложил подзаработать. Она согласилась, хотя я очень сомневалась, не предаст ли она снова. Но именно эта девушка, оказалась лучше, чем я о ней думала. Уже после всего, она попросила прощения. Не знаю, насколько искренним было ее раскаяние. Или, возможно, это желание вернуться в Шантару. Как бы там ни было, но я не держу зла. Надеюсь, ей все же удастся устроить свою жизнь и найти счастье.

Мне жаль Максимовски, который раскопал очень неприглядную правду про сына. Василий был замешан в черном бизнесе, погряз в нем по уши. И это при том что он не был стеснен в деньгах. Но что-то заставило его ступить на эту скользкую дорожку. Результат… известен. Осознать, что твой единственный сын, творил то, отчего волосы на голове шевелятся — слишком большой удар для отца. Хоть Эдуард и старается не показывать вида.

Он окружил меня такой заботой, словно реализовывает свои отцовские чувства. В какие-то моменты я действительно ощущаю себя его дочерью. Получаю ту родительскую любовь, которой никогда не знала.

Я благодарна, что такой человек появился в моей жизни. Верю, что лучшие годы у Эдуарда еще впереди. Он еще молод, жизнь продолжается. Кто знает, возможно, он еще встретит свою даму сердца, и в его жизни снова появится детский смех.

Максимовски разворошил осиное гнездо. Все полицейские, которые действовали в одной упряжке с бандитами пошли на скамью подсудимых. Адвокат задержан и ему светит немалый срок. Если он и выйдет на свободу, то через много-много лет. Сейчас они с Сержем соревнуются, кто друг друга сильнее обольет грязью. Но меня это уже не интересует. Я перевернула эту страницу своей жизни.

Куда больше меня волнует настоящее. А оно так и остается туманным. С момента как я покинула Шантару, прошло почти два месяца. А волк ни разу не позвонил. Никак не дал о себе знать. Осознавать, что это была только страсть очень больно.

Еще разрушилась моя тайная мечта. Та, в которой я боялась признаться даже себе. Покидая страну оборотней, я лелеяла надежду, что во мне зарождается маленькая жизнь. Очень остро почувствовала, что хочу дитя от Алифара. Ведь даже если у нас не сложится, у меня останется частичка моего солнца.

Материнский инстинкт проснулся внезапно. Да так сильно, что я с замиранием сердца прислушивалась к своему организму, выискивая признаки беременности. Увы, месячные оборвали надежду…

Сейчас я на распутье. Тоска по моему волку съедает изнутри, не дает покоя днями и ночам. А в груди ноющая боль и пустота. Мне очень тяжело быть вдали от Алифара. Я постоянно повторяю: «Мой волк. Мое солнце», но разве это правда? Он ведь не мой, раз за все это время нет, не одной попытки выйти на связь.

Мне так неуютно на родине. Что-то неумолимо тенят меня назад. Словно тут существует лишь моя оболочка, а душа по-прежнему находится в Шантаре. Неужели Бадрия, чей приход так ждали, так и останется жить за пределами Шантары. Но я не могу вернуться, не смогу жить там… рядом с ним, зная, что между нами пропасть, которая со временем будет разрастаться. Алифар меня не любит. Пора уже признать этот факт. И строить свою жизнь без него. Но я отчаянно не хочу в это верить, надеюсь на чудо и ежесекундно ругаю себя за это.

— Лика, собирайся! — мои размышления на террасе прерывает Максимовски.

— Что? — поворачиваюсь, кидаю на него рассеянный взгляд.

— Вылет через полтора часа! — он серьезный, собранный, и только глаза лихорадочно бегают.

— Какой еще вылет? — хмурю брови.

— Мне позарез нужна твоя помощь! — проводит указательным пальцем по горлу, — без тебя вообще никак!

— Какая еще помощь? Я думала… мы все уладили… Эдуард… что за спешка…

— Ликааа! Время! — демонстративно показывает на часы. — Все разговоры потом. Или ты мне откажешь в маленькой просьбе?