— Нет… но… — я все еще соображаю, как культурно отмазаться.

— Вот и никаких «но»! — берет меня за руку, заставляет подняться с кресла. — Я уже сказал упаковать твои вещи. Прости, взял на себя смелость.

— Ты хоть объясни, что да к чему! — кислое выражение лица не удается скрыть.

— Все по дороге! Время! Время!

Настроение падает ниже нуля. В момент, когда мне хочется покоя, хочется в тишине зализывать раны, мне надо в срочном порядке срываться с места. Но и отказать я ему не могу. За это время мы так сдружились. От Эдуарда я ощущаю отцовскую заботу, и как губка ее впитываю, на каком-то подсознательном уровне восполняя отсутствие родительской любви в детстве.

Все происходит так быстро, что я не успеваю опомниться, как мы уже поднимаемся на борт самолета. Дикость какая-то. Максимовски на все мои вопросы отвечает односложно. Я ему верю, знаю, что он не причинит вреда. Но злюсь за вот эти действия и непонятные тайны. Неужели так сложно все объяснить?

В самолете снова ничего не прояснилось. Это окончательно подняло градус моей нервозности. У Максимовски, оказывается, открылся неизвестный мне талант — виртуозно пудрить мозги, да так, что ты уже не знаешь, на каком свете находишься.

Самолет приземлился. У меня в душе теплится странная догадка. А вдруг он решил сделать сюрприз и привез меня в Шантару? Так можно легко объяснить поведение Максимовски. С замиранием сердца покидаю самолет.

Увы… моя догадка рассыпается болезненными осколками прямо мне под ноги. Как только, ступаю на неизвестную мне землю. Это не Шантара. Мы очень далеки от границы. Тот воздух я бы узнала мгновенно. Тут совсем иной климат. Тут все чужое…

— Куда ты меня притащил, — мой голос звучит злобно и плаксиво одновременно.

— Скоро встреча. Надо успеть, — Максимовски берет меня под руку и тащит к выходу из аэропорта.

Я перестаю задавать вопросы. Злюсь на него, на себя. И еще мне дико обидно, потому что понимаю — Эдуард просто хочет меня отвлечь от грустных мыслей. И не более…

А я не понимаю, как я смогу прожить жизнь без Алифара. Это не укладывается у меня в голове. Так что утешить меня красивыми видами, абсолютно незнакомого города не получится.

День близится к вечеру. Машина несет нас в неизвестном направлении. Не смотрю на дорогу. Не осматриваю город. Все равно, что меня окружает.

Автомобиль останавливается.

— Лик! Иди по вон той тропинке, — Максимовски показывает рукой в сторону витиеватой дорожки, с двух сторон, от которой растут огромные пальмы. — Только осторожно, там довольно крутой склон вниз.

— А ты? — хмурюсь. Ничего не понимаю.

— Иди я скоро, — выбегает, открывает мне дверь, подает руку.

В нос ударяет невероятно свежий воздух, легкий ветер развевает волосы. Никогда не вдыхала такой кристальной свежести. Еще мне кажется, я слышу шум волн. Завораживающие звуки захватывают дух.

Настроение немного поднимается. Даже не знаю, в чем причина. Возможно, неописуемый пейзаж все же оказывает на меня влияние. Иду по тропинке. Медленно просыпается любопытство, хочу увидеть, что мне откроется в конце. Непонятное предчувствие охватывает меня.

С каждый шагом шум усиливается, ветер становится сильнее и ласковей. Он гладит кожу, дарит чувство легкости. Тропинка сворачивает вниз, пальмы расступаются, являя собой невероятную картину.

Небо озаряют тысячи фонариков-сердечек. Они летают по всему периметру открывшейся невероятной картины. Вдали плещутся волны, пенятся, играя для меня невероятную симфонию. На песке сверкают бриллианты. Их очень много. Не сразу понимаю, что они разложены, образуя буквы. Камни так переливаются, что далеко не сразу удается прочитать надпись.

«Жизнь моя, сердце мое, выходи за меня!»

Он возникает из ниоткуда, как призрак. Мгновение назад я стояла тут одна, читала надпись из бриллиантов. И вот он тут, смотрит так, как никогда, не смотрел. Мне кажется, я уже изучила все оттенки его глаз… ошиблась.

— Моя маленькая дева, ты ведь мечтала увидеть океан…

Теплый ветер развивает его белую рубашку. А я стою и боюсь шелохнуться, не позволяю себе даже моргнуть. Вдруг это видение исчезнет? Так страшно поверить в сказку. Но ведь именно сказка оживает на моих глазах.

— Алифар… — шепчу, ощущаю, как волна нежности накрывает меня с головой. Из глаз льются слезы. — Это все ты…

Он бережно привлекает меня к себе. Обнимают, окутывает жаром, что подвластен только моему волку. Его запах обволакивает сознание, точно так же как волны бьются о скалы, разбиваются мои тревоги.

Плотину прорывает. Покрываю его лицо лихорадочными поцелуями. Я слишком долго была без него. Целую вечность. Его глаза переливаются всеми оттенками лазури, в них плещется океан, загораются звезды, и там в самой сердцевине лазурного вулкана, пламенеют чувства волка.