— Не ошибаетесь, — подтвердила неохотно. — Но она с нами не пойдет, — вздохнула, — уж я-то знаю. Сколько раз предлагала погулять вечером вдвоем. А у неё все дела какие-то.

— А давай я приглашу! — предложила Людмила Марковна. — Надеюсь, мне она не откажет!

— Ну попробуйте, — пожала плечами Леночка. Махнула рукой в сторону, где располагался домик для персонала: — Нам туда.

За почти полуторачасовую поездку сначала в автобусе, а потом в трамвае, Людмила прокрутила в голове несколько раз ситуацию, которая, вероятнее всего, сложилась в отношениях подруг.

Конечно, она понимала Диану!

Конечно, отдавала себе отчет в том, что не всякий проступок прощаем.

Конечно, не стала бы вмешиваться, не касайся это Леночки!

И конечно, сто раз подумала бы, если бы на месте Дианы была другая девушка.

Именно поэтому, уже подъезжая к Люстдорфу, пришла к выводу, что нужно не только выслушать жалобы дочери Тимура, но и откровенно поговорить с её подругой. Может, даже в присутствии Леночки.

— Я здесь подожду? — полувопросительно проговорила Леночка, останавливаясь у распахнутой настежь двери флигеля. — Дианкина кровать четвертая слева от входа.

Людмила Марковна кивнула и вошла в полутемное помещение.

В домине было прохладно. В открытые настежь низкие окна врывался морской ветерок, и устремлялся в распахнутую дверь, создавая сквозняк так нужный в помещении, где жили и спали полтора десятка женщин.

Милочка, быстро привыкнув к полумраку, отыскала взглядом Диану, лежавшую в кровати с книжкой в руках.

— Нельзя читать лежа, — Людмила остановилась, подойдя вплотную к кровати Дианы. — Зрение испортишь. Тем более что здесь темно.

— Добрый день, Людмила Марковна, — девушка села, отложив книжку в сторону. — Мне хватает света.

Педагог и её ученица молча смотрели друг на друга. Словно ждали, кто из них первой продолжит разговор.

Поняв, что любопытствовать о цели её приезда Диана не станет, Милочка улыбнулась и предложила:

— Ты не хочешь немного прогуляться?

— Нет, — покачала головой, — через час полдник, нужно поднять и умыть детей. Я лучше почитаю еще немного.

Людмила Марковна растерялась. В хореографическом училище каждое её слово было равносильно приказу для любой из девочек. Ну а до просьб к ученицам ни один преподаватель попросту не опускался!

— Диана, я тряслась почти два часа в транспорте ради тебя! Ради того, чтобы поговорить с тобой! — попробовала пристыдить девушку.

— Ради меня или ради Леночки? — едва заметно усмехнулась Диана. — Что же вам всем так неймется? Что же вы все не думаете ни секунды обо мне? Что же вы считаете, что можете безнаказанно гадить мне на голову, а я должна все забыть и простить? Вы считаете меня безвольной? Слишком мягкой и доброй?

— Конечно, ты добрая, девочка моя, — Людмила Марковна присела на край кровати, — но уж никак не безвольная. Твоему характеру позавидуют многие, взглянула на ученицу: — Ты не против, что я тут расселась?

Вместо ответа Диане немного сдвинулась к краю, освобождая пространство в узкой кровати. Девушка не проронила ни слова.

«Ну а чего ты хотела?!» — подумала Милочка. — «Приехала поговорить — вот и говори!»

— Я понимаю, что тебе сейчас нелегко, — снова заговорила Людмила. — Я понимаю, что тебе трудно поверить в искренность кого бы то ни было. Но поверь мне, Лена искренне сожалеет о своем проступке и поведении в отношении тебя! И она готова на все, лишь бы исправить ситуацию и быть вновь достойной твоей дружбы!

— И добренькая Диана снова должна всё понять и простить, — горько усмехнулась девушка.

— Я не знаю, как ты поступишь, — Милочку уже саму стало тошнить от собственной патетики, — хочу сказать тебе только одно: к превеликому сожалению под тяжестью житейских невзгод доброта очень просто может превратиться в равнодушие. И тогда тебе уж точно станет абсолютно безразлично, что происходит с людьми, живущими рядом. И если тебе кажется, что подобное безразличие намного лучше юношеского эгоизма твоей подруги, то, поверь мне, ты ошибаешься!

Людмила Марковна встала, отчего-то вздохнула, пожала плечами, словно не понимая, все ли сказала этой девочке, на чью долю несчастья сыпятся одно за другим с момента рождения. Но ни слов, ни мыслей больше не было:

— Пожалуй, я пойду, — все еще смотрела на Диану.

— До свиданья, Людмила Марковна, — девушка снова уткнулась в книжку.

— Почему вы так долго?! — Леночка заметно нервничала. — А где Диана?

— Думаю, ей сейчас лучше побыть одной, — вздохнула Милочка. — Я ей такого наговорила, — укоризненно покачала головой, словно осуждая саму себя. — Надеюсь, она правильно поймет мои слова и то, чем они были вызваны.