В его дальнейших планах и Людмиле, и Диане, да и собственной дочери была отведена определенная роль!

Роль, в которой нет места ни любви, ни сопереживанию, ни попыткам поступить вопреки приказу.

А он сделал именно это! Открылся перед Милочкой. Проявил слабость. Показал, что ничто человеческое ему не чуждо!

И даже не подумал о том, как воспримет известие о возможных родственницах мадам Марта, состоявшая на службе намного дольше, чем он сам!

Халфин понимал, что не сможет умолчать о случившемся. Вряд ли ему удастся изыскать оправдание своему поступку. Разве что у тех, кто стоит над ним, свои планы относительно мадам Марты. Ведь не напрасно именно её направили в учителя к Леночке, его дочери! Значит, нужно изложить случившееся так, чтобы ему не пришлось подставить под удар ни Милочку, ни Диану, ни собственную дочь. Потому как о том, что случается с теми, в ком бонзы заподозрят хоть малейшую угрозу делу, Тимур знал не понаслышке. Знал и всегда одобрял подобные методы! Ровно до той поры, пока это не коснулось его лично.

Халфин снова посмотрел на экран. Людмила сидела в кровати, укутавшись в одеяло. Судя по всему, спать она не собиралась и решила дождаться его.

— Прости, — прошептал, понимая, что любовница его не слышит, — так было нужно, — тронул пальцем едва заметный выступ на ящике стола. Достал маленький черный телефончик. Ткнул в кнопку быстрого набора.

— Что произошло? — поинтересовался голос в трубке. — У тебя проблемы?

— Не то чтобы проблемы, — Тимур постарался говорить уверенно и спокойно. — Просто сегодня я кое о чем узнал и решил предпринять некоторые шаги без предварительного согласования, будучи абсолютно убежден в том, что поступаю правильно.

— Докладывай! — велел голос и Тимур, стараясь не упускать детали, но при этом, пытаясь объяснить, что им двигало, рассказал о случившемся нынче вечером разговоре и о том, что за ним последовало.

— Надеюсь, это все? — уточнил голос.

— Да, — подтвердил Халфин, — это все.

— Надеюсь, ты предупредил женщину о том, что все, о чем она узнала, не должно покинуть пределы твоего кабинета?

— Да, — кивнул Тимур, словно собеседник мог его видеть. Добавил: — И она понимает и принимает моё решение.

— Я сообщу, что мы думаем о случившемся и скоординирую твои действия, после доклада и совещания, — монотонно вещал голос в трубке. — От дальнейшей самодеятельности воздержись.

Тимур держал в руке не издающую ни единого звука трубку. Он понял, что собеседник отбился, даже не уточнив дату и время следующего звонка.

Швырнул трубку обратно в ящик. Снова посмотрел на экран.

Милочка даже не пошевелилась за все время. Казалось, что она смотрит в одну точку и о чем-то думает. Принимает какое-то решение.

«Но ведь я же тебя предупреждал!» — думал Халфин. — «Я подверг тебя испытанию и унижению, которое сумеет вынести далеко не каждая женщина! И сказал, что подобное может повториться! Запретил задавать вопросы! Велел поступать так, как я скажу! И ты все приняла! Со всем согласилась! Почему же сейчас все не так?! Что изменилось?»

Впрочем, Тимур прекрасно понимал и почему, и что. Когда дело касалось непосредственно Людмилы, она могла пожертвовать многим. Стерпеть и принять. Хотя бы потому что она — взрослая женщина! Вполне сложившаяся в плане характера и состоявшаяся, как профессионал. Она сама выбирает свой путь и принимает за себя решения!

Но сейчас речь шла о Диане! О девочке, глядя на которую в голову проникала мысль, что судьба схватила её за волосы и колошматит обо все углы, попадающиеся на пути с момента рождения. Что так не должно быть! Не должно и не может. И если в твоей власти хоть немного осветить путь этого ребенка — сделай это! А потом уже думай о том, что будет с тобой лично.

Халфин снова нажал на выступ в ящике. Достал другой телефон, отличающийся от первого только тем, что был не угольно-черным, а тёмно-серым.

— Когда вас встречать, Тимур? — голос Марты звучал так, словно она и не ложилась спать. Словно за окном было позднее утро, а не два часа ночи.

— Дата моего визита еще не определена, — ответил Халфин.

— Понимаю, — в голосе собеседницы не было удивления. — Могу ли я спросить, чем вызван ваш звонок.

— Картина, — вздохнул Тимур. — Та, что в ваших апартаментах в Париже, — умолк, замявшись.

— И что с ней? — поторопила Марта.

— Как зовут ту, что на картине нарисована? — Халфин решил не скрывать цель звонка. — Как имя вашей прапрабабушки, изображенной на ней?!

— Евдокия Оленина, — медленно ответила Марта. — Могу я узнать, чем вызван ваш вопрос?

— Пока — нет, — ответил Тимур. — Есть кое-какие соображения и догадки, но озвучивать их еще рано.

— Надеюсь, что вы сообщите, если догадки обретут статус истины?

— Этот телефон все так же не прослушивается? — сменил тему Халфин.

— Да, — ответила Марта. — Кроме вас по этому номеру никто позвонить не может.

— Хорошо, — во вздохе Тимура Марте послышалось облегчение. — Я свяжусь с вами, когда и если все прояснится, — нажал клавишу отбоя.