– Моя ты. Моя. Алаайа.

Рыкает зло и тащит за несчастную кофту, чуть не рвет, притискивает к себе и накрывает мой рот. Не дает передышки. Оглушает напором и страстью. И где-то я понимаю, что Монгол именно такой. Буйный. Дикий. Грубый. Яростный. В нем нет поверхностных чувств. Все на грани. На разрыве.

Этот поцелуй пропитан моей болью и отчаянием, моей тоской по мужчине…

И сердце трепещет от понимания, что он пришел.

За мной пришел…

Слова говорит, о которых мечтала. Поцелуй все длится, меня словно пьют, и его руки на моей коже так интимно ласкают, дотрагиваются так нагло. Еще никто и никогда так не трогал, даже сам Монгол, а сейчас…

То, что творят его пальцы – это безумие.

Мои слезы обостряют ощущения до предела, моя внутренняя борьба делает мои ответные ласки отчаянными. Пальчики залезают под его куртку, оттягивают преграду, ласкают литые мышцы.

Таю, улетаю, теряю себя и, наконец, собираюсь, напрягаюсь, чтобы рывком отпрянуть. Потому что обида никуда не ушла и страх, что все ненастоящее – тоже.

Не выпускает меня из кольца своих рук.

Монгол словно чувствует мою панику, ласки становятся неистовее, поцелуй глубже, воздух заканчивается.

Я отчаянно трепыхаюсь, в ответ увеличивает напор, губы болят, все тело ощущается огромным пульсирующим сгустком и больнее всего в самом низу живота…

Хочу близости с ним…

И эта мысль как ушат ледяной воды.

– Прекрати!

Отлипаю от четко очерченных мужских губ, и Монгол прислоняет свой огненный лоб к моему, дышит надрывно, словно километровку пробежал, хотя вряд ли для него это проблема.

В нем неистовая сила.

Дрожащие пальцы кладу на его заросшие щеки. Ненавижу бороды у мужчин, но Монголу идет. Делает его настоящим варваром. И даже то, как колет мою кожу щетина, вызывает сладостный спазм.

– Ты прогнал меня, – произношу сипло, со всей обидой, – ты мне сердце разбил… Сердце, которое я готова была отдать тебе не глядя. А сейчас…

– Ты моя, Алаайа, – отвечает хрипло, – по всем традициям. Моя.

Заглядывает мне в глаза и проговаривает с надрывом:

– Я хотел дать тебе свободу от себя. Я попытался вернуть тебе твою жизнь, чтобы так же ходила в кафе с подружками и весело болтала, не замечая, как заводишь всех мужиков, которые тебя окружают, когда ты, пробовав ванильное мороженое, облизываешь губки. Ты даже не подозреваешь насколько порочна в этот момент…

Прикусываю губу, он сейчас четко говорит о том, что было на днях…

– Ты следил за мной?!
– выдыхаю пораженно.

– Не напрямую. Мои люди вели слежку.

– То есть ты видел, как…

Не дает завершить предложение.

– Ставр. Расчетливый черт.

Щелкает языком, а в глазах пламя загорается очень похожее на ревность и до меня наконец доходят истинные причины поведения Александра. Кажется, миллиардер сделал свои предположения относительно нас с Гуном и решил подергать тигра за усы.

– Представь, как меня перевернуло, когда увидел, что от желторотого дебила, тебя спасает Лекс.

– У тебя интересные друзья, Гун.

Вскидывает бровь немного иронично:

– Ты еще не всех видела. Они мои некровные братья, Алаайа. И каждый еще тот зверь, но у нас не принято ударять в спину. Игра идет жесткая, но по понятиям.

– Значит, ты меня отпустил, но за мной велась слежка. Интересное у тебя понимание слова “отпустить”…

– Скажем так. Я сособственник. Пытался дать видимость свободы, Ярослава, но… я хочу, чтобы ты была рядом, хочу пробовать тебя и не отпускать. Ты моя стала, когда выкрал… Право мое. Закон древний.

– Я свободный человек, Монгол, и не знаю ваших обычаев.

– Я знаю. Этого достаточно.

Опять притягивает к себе, целует грубо, яростно, клеймо ставит. Его жажда, она так осязаема, так заразительна и в груди сердце трепещет, потому что есть у него чувства. Прямо сейчас Монгол делает невероятное. Открывает мне свою страсть. Ярость. Неистовость. И я уже перестаю соображать.

Мне чертовски хорошо от его губ, ласк, от того, как эти умелые пальцы находят сокровенные места на моем теле и доводят до экстаза.

Хочется забыть обо всем на свете, хочется улыбнуться и кричать о том, что счастлива.

Но рассудок возвращается, когда на телефон падает еще одно сообщение. Противный писк заставляет вздрогнуть от страха.

Отталкиваю Гуна, одергиваю одежду и поправляю белье, старательно не смотрю на мужчину. В глазах слезы.

Если бы все было так просто…

Ловит меня за подбородок и всматривается.

– Что случилось, Алаайа? Ты побледнела.

Не отвечаю. Монгол понимает по-своему.