Резко выпрямляюсь и больше не смотрю в ту сторону, чтобы не дразнить хищника. По мере моего движения Монгол опускает взгляд от моего лица все ниже, скользя по фигуре.

Янтарные глаза чернеют. Зрачки покрывают радужку. Страшно становится. У него настроение меняется за секунду.

– Ты. Без. Белья.

Не вопрос, а утверждение. Причем четко ощущаю, что бешу мужчину. Он меня и голой видел, но сейчас его переклинивает. Звереет. Ощущение, что он мне мой облик в вину ставит. Словно я одна из его многочисленных женщин, которая позволила себе явиться к мужчине почти в неглиже.

Взмахиваю волосами, отворачиваюсь, чтобы не наброситься на мужчину и не расцарапать это надменное лицо.

Резко хватает меня, оказывается рядом буквально за мгновение, шокируя своими габаритами и грацией ягуара, перетекшего из одного места в другое.

Прижимает меня к себе спиной, сильно держит, вдавливает в литые мышцы грудной клетки одной рукой, а пальцы второй контрастом нежно скользят по моим плечам, отбрасывают влажные волосы и открывают уязвимую шею, по которой медленно проходятся шершавые подушечки, пропуская искры и мурашки по моей коже.

С каждым моим вдохом он все крепче обхватывает меня, прижимает и тонкое платье не является преградой. Я чувствую его так, словно мужчина прикасается к оголенной коже и пуговички на его сорочке болезненно впиваются в мои позвонки.

– Выйдешь из комнаты в таком виде – накажу.

– Я же заперта, – шепчу неожиданно охрипшим голосом.

– Уже нет. Не было нужды.

– Послушайте…

– Решила поиграть, м?

Проговаривает хрипло, гортанно, склоняясь к кромке моего уха и опаляя меня своим жарким дыханием.

Все сильнее вдавливает в себя настолько, что не могу сконцентрироваться. Мысли вышибает так, как он меня придавливает, и я отчетливо чувствую, как ремень на его брюках железной пряжкой впивается в поясницу, болезненно давит грубая ткань ширинки и это сдерживаемая мощь будоражит.

Тело реагирует на импульсы, которые ударяют высоковольтным напряжением, бьют на поражение, а слова мужчины ошпаривают кипятком, заставляя распахнуть глаза от негодования:

– Или Красная Шапочка решила позлить волка, выставив перед ним свежий кусок мяса и надеясь, что он не пустит в ход клыки?!

– Ты с ума сошел?! – шиплю, словно фурия. Негодование сильнее смущения, поэтому я рявкаю в ответ со всей злостью:

– Я просто потеряла единственный комплект белья, который у меня был!

Пауза повисает гнетущая, давящая, и Монгол поворачивает меня в своих руках, а я упорно смотрю на черную пуговку на его шелковой рубашке и понимаю, что этот бренд мне знаком. Такие рубашки отец надевает только по праздникам, или когда мы приглашены на прием. Баснословно дорогая вещица с особыми пуговками, которые невозможно спутать…

Так и хочется спросить: «Кто же ты, Монгол, если носишь подобное в повседневной жизни никак не заморачиваясь, судя по всему, на цену».

Поднимает мое лицо за подбородок, сталкиваюсь с янтарными глазами хищника, внимательного, умного, цепкого, и в мозгу бьется сумасшедшая мысль, шальная просто:

«Что мешает моему похитителю быть каким-нибудь миллиардером? Ведь украл он меня не из-за выкупа, а если ему не нужны деньги, то что им руководит?! Он сказал – месть. Но только ли это?»

Чувствую, что здесь есть нечто иное, что-то куда серьезнее…

– Ты покраснела, – проговаривает ровно, его лицо вмиг становится бесстрастным.

Улыбаюсь во все зубы, вообще-то скалюсь:

– Еще не приходилось обсуждать наличие или отсутствие на мне белья с мужчинами!

Перестает сжимать меня, чуть ослабляет хватку, позволяя дышать.

– И как тут удержаться и не съесть Красную Шапочку, попавшую в лапы серого волка?

Руки скользят вниз по моей пояснице, сжимаются, распахиваю глаза в шоке. Начинаю вырываться на адреналине. Слишком уж у него взгляд хищный.

Такой мужчина, как Монгол, не может иметь проблем с женщинами, от него животная энергетика прет, даже меня пронимает, учитывая мою глубокую ненависть к этому варвару, но все же его интерес ко мне сбивает с толку…

– Ярослава.

Называет меня по имени, взгляд с прищуром заставляет враз перестать трепыхаться в его руках.

– У тебя будет одежда сегодня же.

– Вы ведь забрали окровавленную простыню, я ведь вам больше не нужна, прошу, отпустите…

Кивает. Будто соглашается с моими доводами и говорит совсем не то, что я хочу услышать: