Все прошло, но горькое послевкусие осталось. Так бывает. И мне с этим жить.

Не знаю, что именно видит мужчина в моих глазах, но хватка слабеет, затем он меня отпускает. Делает шаг назад, а я по инерции тру горло.

На секундочку я увидела того, кто скрывается под личиной восточного красавца, и он правильно себя назвал. Чудовище.

– Впредь. Если у тебя возникнут просьбы, обращайся ко мне. Попытаешься разжалобить любого из моих подчиненных – я узнаю. Меня окружают люди, знающие, что такое преданность и какая именно расплата ждет за предательство.

– Я надеюсь, что ты будешь гореть в аду.

– Уже там.

Выдыхаю, пытаюсь собраться и опасаюсь, что своим глупым порывом могла навредить женщине, которая все это время выхаживала меня. Может, здесь везде камеры. С этого деспота станется.

– Итак, Ярослава, у тебя есть ко мне вопросы?!

Приподнимает бровь, закладывает ладони за спину. Скучающий феодал, изволивший беседовать с рабой.

Так и тянет ляпнуть что-нибудь дерзкое, провокационное, но, кажется, я учусь понимать, в каких именно случаях Монгола лучше не выводить. Видно, чувство самосохранения заставляет выдохнуть и спросить:

– Рения мне рассказала про традицию похищать невесту. Сказала спросить у тебя.

– Что ты хочешь услышать?

– Правду. Хочу понять, куда вляпалась и как с этим всем быть.

Опять оказывается рядом, давит своими габаритами, заставляя ощутить себя крохотной букашкой, которую он может раздавить лишь сжав в сильных пальцах. Опять дикость читается во взгляде, а в голосе ледяная изморозь, прошивающая меня насквозь.

– По-хорошему я должен был свернуть тебе шею и послать твое тело бандеролью Айдарову.

Спокойный голос, глубокий, обволакивающий, опасный. Вскрикиваю, закрыв ладошкой рот, Монгол не угрожает. Размышления вслух.

– За что?

Роняю тихо.

– За что ты так со мной? В чем я провинилась? Что я тебе сделала?

Взгляд затуманивается, слезы застилают взор, когда слышу холодное:

– Стала невестой врага.

Глава 12

Оставляет меня, захлопывает за собой дверь с такой силой, что удивляюсь, как не вырывает раму с корнем.

Стою и смотрю вслед мужчине. Мысли вихрятся. И я просто возвращаюсь в кровать, закутываюсь в одеяло, прикрываю глаза. Не хочу думать ни о чем.

Я проваливаюсь в сон, а когда просыпаюсь, то вижу рядом со мной поднос с едой. Яичница, бекон и сладкий чай.

Стоит взглянуть, как в животе урчит от голода, слюна выделяется, и я уплетаю все содержимое тарелки. Откладываю поднос и вырубаюсь.

Стук в дверь напрягает. Спросонья не понимаю, что происходит. Тру глаза, но звук повторятся. Хозяин дома, как я поняла, так не заморачивается.

– Войдите, – откашливаюсь после произнесенной фразы и сильно удивляюсь, когда никто не отворяет и не проходит в мою спальню.

Поднимаюсь и сама иду, открываю дверь и вижу на пороге кучу брендовых пакетов, а неподалеку стоит молодой парень, судя по наушнику – охранник.

На меня он не смотрит. Старательно отводит взгляд и рассматривает носки своих туфель. Высокий, статный. Чем-то мне напоминает приставленного ко мне секьюрити Айдарова.

Неожиданно в коридоре возникает Рения, она, видимо, немного отстала от доставщика, который, судя по всему, помог принести весь этот ворох.

– Смотрю, тебе значительно лучше, – скупо улыбается женщина, бросает на меня цепкий взгляд, одним жестом отпуская странного парня, который стремительно разворачивается и так же молча уходит.

Кажется, мой похититель действительно приказал не поднимать на меня глаз. Осматриваю свое платье. Слишком откровенно, наверное, выгляжу.

– Ну, так и будешь стоять столбом или все же возьмешь пакеты?

Рения сегодня строга.

– Я не просила подарков у твоего хозяина. Пусть засунет свои тряпки знаешь куда?!

Злость берет верх и мне нужно найти ей выход.

– Глупая. Девчонка. Что с тебя взять?!

Отвечает женщина и кряхтя поднимает оставленные у моей двери подарки, рукой отодвигает меня, проходит внутрь.

Тяжело дыша, садится в кресло. А мне становится совестно. Все же женщина в летах.

– Простите меня, Рения. Я не хотела грубить. Но я не хочу ничего брать у вашего хозяина!

Выдыхает с шумом:

– Воды дай мне, кыз.

Исполняю. Наливаю из графина в стакан и отдаю женщине. Пьет и внимательно на меня смотрит. 

– Хочешь, чтобы за тебя другие страдали?!

– Странный вопрос.

– Резонный.

– Я не понимаю.

– Если хочешь выйти из комнаты, ты переоденешься, – приподнимает бровь, будто размышляет вслух. – Можешь, конечно, остаться здесь затворницей, а можешь рискнуть выйти в том виде, в котором ты сейчас, и тогда познаешь гнев господина в полной мере. Но карать будет он не столько тебя, а, скажем, охранника, не сумевшего вовремя отвести взгляд.