Отчетливо слышу в мелодии шум, словно дождевые капли молотят по барабанам. Опять улыбаюсь.

Забытое чувство единения с музыкой. Миг, когда чувствую себя действительно свободной от всех пут, от всех дум.

Есть только я и мелодия, которая отдает басами в кончиках пальцев, струится по венам, заставляет меня превратиться в дикую кошку, вольную и резвую...

Ловлю ритм бедрами, совершаю резкие выпады, превращаюсь в стихию, которая накатывает на меня наподобие волн, омывает.

В этом танце мой крик. Мое желание быть свободной. Я и забыла, что умею так двигаться. Разве что в клубе перед свадьбой отжигала так же, теряясь в своих ощущениях, в жажде быть спасенной от страшной участи стать женой Айдарова.

Там, танцуя на столе в угаре веселья, пока чужие руки оплетали талию и лапали, мне показалось, что я почувствовала острый, режущий взгляд.

Ровно как сейчас.

Распахиваю глаза и морок пропадает, когда встречаюсь с прожигающими глазами Монгола. Мужчина смотрит на меня чуть подавшись вперед, отслеживая буквально каждое мое движение. Как зверь следит за добычей, готовый накинуться.

Но в танце я становлюсь другой. Свободной и двигаюсь для себя, чтобы избавиться от страха, от боли и паники.

Неужели он и это продумал? Понял меня настолько глубоко?!

Дал понять, что могу быть свободной, впервые не думать ни о чем, кроме себя самой, своих чувств, желаний, стремлений…

Восточный мотив вливается в меня и мне почему-то кажется, что я та самая Шахерезада, рассказывающая свои сказки в надежде выжить, прожить еще хоть одну ночь. И так создается сказка длинною в тысячу и одну ночь…

Опять встречаюсь с янтарной бездной.

И в душе зарождается вопрос, а есть ли у меня с Монголом та самая тысяча и одна ночь?

Сколько проживет невеста Айдарова? Сколько времени мне отмерено?

Поднимаю руки вверх, приподнимаю то одно плечо, то другое, заставляя длинные украшения на лифе платья звенеть

Музыка струится на кончиках пальцев, которыми я начинаю щелкать, подбивая ритм, играю бедрами, рвано, резко.

И его взгляд подхлестывает, заставляет ощущать себя настоящей искусительницей. Именно сейчас для Монгола существую только я.

Чувствую это и улыбаюсь.

Наконец, вскидываю руки и опускаюсь на ковер с самым последним ударом затихающей дождевой дроби, которую слышу в восточном мотиве. Затихаю. Растворяясь в своих ощущениях, улетая в свой тайный мир, который рушится в момент, когда я распахиваю глаза и встречаюсь с янтарной бездной, которая обрушивается на меня со всей своей мощью…

Он успел подойти и сейчас нависает надо мной скалой. Ловит меня за ладони и поднимает, словно пушинку.

Наклоняет ко мне лицо и уже в следующую секунду сильные губы обрушиваются на мои, заставляют сердце биться через раз.

Умелый рот атакует, лишает воздуха, а я горю в его руках, которые скользят по моему телу, заставляя мурашки бежать, сходить с ума, пока его руки очерчивают изгиб моего тела.

Такое ощущение, что равновесие теряю и сорвусь, если отпустит меня сейчас. Отпускает на мгновение, чтобы прошептать:

– Так же и в клубе отжигала… Всех с ума свела.

У меня в горле пересыхает. Превращаюсь в пепел под этим обжигающим взглядом.

– Танцевать – это все, что мне осталось, — растягиваю губы в улыбке. – Когда все рушится и босые ступни обжигают битые стекла, мне остается только этот вид протеста.

– Сумасшедшая, отчаянная девчонка…

Проговаривает с такой странной интонацией, что на мгновение чудится в этом голосе восхищение, а до меня с запозданием доходит, что он все знал, выяснил и, видимо, смотрел видео из клуба.

Иначе…

Черт.

Немного становится стыдно, я ведь действительно в тот злополучный день слетела с катушек.

Прищуривает свои янтарные глаза, касается пальцами моего влажного лба, убирает прилипшие волоски.

За спиной вырастают крылышки, от его взгляда, от того, что мне очень хочется думать, что я сразила этого мужчину своей бесшабашной дерзостью.

Он дал мне шанс показать себя, он не выдержал и сам подошел…

Глупая девчонка уже строит немыслимые замки у себя в голове и, все еще улыбаясь, я задаю заветный вопрос:

– Теперь ты позволишь мне позвонить домой?

Приподнимает мой подбородок, и я сама подаюсь вперед, сердце рвется к Монголу несмотря ни на что, а он смотрит задумчиво, с жадностью рассматривает и в это самое мгновение сердце пропускает удар.

Предчувствие надвигающейся бури отбивает неровный ритм, и улыбка меркнет на моих губах…

– Нет.

Отвечает ровно, а до меня не доходит. Моргаю раз, другой.

– Что?

Повторяю, как последняя идиотка, и Гун оглушает:

– Мой ответ: нет.