– Согласен. Выглядишь расстроенной. Ариш, у тебя всё в порядке? – берёт меня за руку.

Что тут скажешь?

– Похоже, что нет, верно? – догадывается естественно.

Опускаю глаза. Нет смысла лгать. Захар всегда очень тонко чувствует моё состояние.

– Это из-за Максима?

И конечно сразу бьёт прямо в цель.

– Да.

Вот блин. Глаза предательски защипало, стоило мне мыслями вернуться в то утро.

– Случилось то, чего я не знаю? – осторожно интересуется он.

Встаю. Подхожу к окну.

– Не хочешь – не рассказывай. Я просто переживаю за тебя.

Знаю, что он не станет давить и настаивать. Но если не с лучшим другом говорить по душам, то с кем?

– Я тебя не послушала, Захар. В ту ночь я никуда не уехала. Вернулась на дачу, нашла Громова в бассейне и…

Троицкий вздыхает.

– Снова разозлила его? – предполагает он невесело.

– Да.

– И что ты сделала?

– Поцеловала его, – невозмутимо отвечаю я.

– Вот глупая!

– А Максим ответил, – поворачиваюсь, чтобы лицезреть недоумение на его лице. – Мы провели вместе ночь.

– Ты серьёзно? – не верит. Вскидывает бровь.

Грустно усмехнувшись, сажусь на диван. Друг пристраивается рядом.

– Тогда почему не ощущаю радости в твоём голосе?

– Это совсем не победа, Захар.

– Ну не уверен. Не похож Громов на того, кто станет размениваться. Так что не расстраивайся раньше времени.

Вытираю предательски выступившие слёзы.

– Иди-ка сюда, – обнимает меня. – Не реви.

– Не буду.

– Ему надо разобраться в себе и поставить точку в отношениях с Олей. Хотя мне кажется там давно уже полный штиль.

– Я понимаю.

– Отпусти ситуацию. Дай ему время. И себе, Арин. Понесло вас обоих, – гладит меня по голове.

– Для меня это нездоровая норма, а вот для Максима подобное, похоже, в новинку. Утром он выглядел таким растерянным… Но тем не менее не произнёс ни слова о том, что жалеет.

– Это жизнь, Ариш. Всякое бывает. Думаю, Громов, привыкший к победам, в этот раз проиграл самому себе.

– Как у него дела? Ты не в курсе?

– Женька говорит, что Максим вернулся в спортклуб. Работает, начал тренироваться потихоньку.

Киваю.

– Я рада за него. Больше всего на свете я хотела вернуть ему возможность начать всё сначала.

– И у тебя это получилось.

– Знаешь, Захар, я вот о чём подумала. Ужасно конечно, что я сбила Максима в ту ночь, но что если это был своего рода экзамен? На совесть, на человечность.

– В какой-то мере так и есть. Ничто не происходит просто так.

– И я ведь едва не завалила этот экзамен. Вспоминаю, как пряталась в машине, как не выходила из дома и как праздновала день рождения, пока Максим лежал весь переломанный в больнице. Я плохой человек.

– Главное, что ты вовремя сделала работу над ошибками. Я горжусь тобой, ясно? – сжимает мою ладонь. – И нет, ты не плохой человек.

Поднимаю голову и натыкаюсь на его серьёзный взгляд.

– Спасибо, – целую его руку.

Хочу рассказать про угрозу, которую получила от Игната, но в последний момент решаю этого не делать. Сама разберусь. Это ведь касается только нас двоих.

– Арин, скажи мне, Ренату… выписали? Я ездил в больницу, но её там уже нет.

– Выписали недавно.

Поднимаюсь с дивана, наливаю апельсиновый сок в стакан.

– Телефон не доступен, дома никого, – продолжает он.

Как ему сказать…

– Эй. Ты что-то знаешь? Куда она пропала?

– Она не в Москве, Захар, – поворачиваюсь к нему.

– То есть? – сразу меняется в лице.

– Уехала с родителями за границу.

– В смысле уехала?

Резко встаёт и принимается расхаживать по кабинету.

– Не понял…

– Сказала, что не хочет устраивать прощальных церемоний. Меня… набрала из аэропорта. Сказала, что любит нас и будет скучать.

– Какого чёрта вот так…

В его глазах читается вопрос.

– Захар.

– Так не делается!

Заводится отчего-то. Подходит к окну, убирает руки в карманы брюк.

– Когда вернётся не сказала?

– Нет. Вроде… насовсем уехала, – осторожно сообщаю я.

– Что значит насовсем? – оборачивается и ошарашенно смотрит на меня.