– Сделать что? Мать мою доконать? – интересуюсь гневно. – У неё сердце больное, а тут ты со своими откровениями!

– Я не знала…

– Зачем ты сюда пришла? – задаю прямой вопрос в лоб.

– Я… – закусывает губу, отворачивается. Явно борется сама с собой и не хочет отвечать. – Говорю же, мне это нужно было.

– Для чего? – продолжаю сверлить её профиль недобрым взглядом.

Гипнотизирует стену напротив. Молчит…

– Совесть, что ли, проснулась? – кладу ногу на кровать. Вытягиваю её и морщусь от боли.

Сука, что ж такое. Принесите мне топор кто-нибудь…

– Называй это так, – слышу её тихий ответ.

– И как? Полегчало? – хмыкаю, поворачиваясь к ней.

Подловил. Наблюдала за мной исподтишка. Натыкается на мой мрачный взгляд и корчит жалостливую мину.

– Максим, – сглатывает, облизывает искусанные на нервной почве губы. – Мне жаль…

– Мне твоя жалость не нужна! – перебиваю грубо.

– Да послушай ты! – явно злится.

Злится? Серьёзно?

– Мне жаль, что я не нашла в себе смелости прийти к тебе раньше, – теребит кольцо на пальце, но по-прежнему смотрит прямо в глаза, хотя кожей чувствую, что даётся ей это непросто. – Я за рулём с двенадцати лет. И нет, я не пила в тот день. Ехала за подругой. Отвлеклась на телефон… Всего секунда…

Всего секунда – и моя жизнь разделилась на «до» и «после».Как бы прозаично это не звучало.

Она зажмуривается. Качает головой.

Вспоминает ту роковую ночь?

– Я не увидела тебя… Не заметила за припаркованной ладой. Не знаю, как так вышло… – делает неопределённый жест рукой.

– Неудивительно, – комментирую я сухо. – Ты неслась как ненормальная…

– Я очень… спешила, – зажимает пальцами переносицу. – Знаю, что это меня не оправдывает.

Вообще не оправдывает. Учитывая, что в том месте находится пешеходный переход.

Снова тишина. Звенит в ушах.

Смотрю на девушку, которая меня сбила. Пытаюсь прислушаться к себе и понять, что чувствую. Ни черта не разобрать. Клубок неясных мыслей и противоречивых эмоций, перекрывающих друг друга.

– Я просто… не сплю нормально… – признаётся вдруг.

– Ну в этом мы похожи, – даже не пытаюсь скрыть сарказм.

– Да я не сравниваю ни в коем случае. Я лишь хотела объяснить… зачем пришла сюда. Не могла не прийти, понимаешь? – дрожит её голос. – Думала, что со временем всё забудется. Всё пойдёт своим чередом, ты же…

– Не умер, – помогаю закончить мысль.

– Я не это хотела сказать, – спешит заверить меня она.

– Ну разумеется…

Вздыхает. И опять между нами повисает гнетущее молчание. Комната сейчас напоминает газовую камеру. Чиркни спичкой и всё, взлетим к чертям…

– Отец хотел оплатить лечение. Почему ты отказался?

Так искренне удивляется, будто мой поступок – это что-то из ряда вон выходящее.

– Мне ничего от вас не нужно, – непроизвольно дёргаюсь от боли, острыми иглами атакующую мою голень.

– Это глупо… Я виновата перед тобой.

– Виновата ты, а откупается папаша. В ваших кругах так принято, что ли? – откровенно глумлюсь над ней.

Вижу, как меняется выражение лица. Сострадание уступает место недовольству. Очевидно, что я попал в яблочко.

– Я просто растерялась. Ясно?

– Давай называть вещи своими именами – ты струсила, – подсказываю я.

Её щёки вспыхивают весьма красноречиво. Так и есть. Струсила.

– Как сейчас обстоят дела с твоим здоровьем? – осведомляется, игнорируя мою реплику.

– Это тебя не касается! – хватаю с тумбочки блистер с таблетками и бутылку с водой.

Хочется сразу оборвать все её дальнейшие попытки проявить участие.

Проснулась… Это не тот случай, когда «лучше поздно, чем никогда». Лучше уж никогда.

– Касается, – спорит она упрямо. – Я могу помочь. Только позволь…

– Думаешь, бумажки могут решить все проблемы? – прищуриваюсь, прожигая в ней дыру взглядом, полным отчаяния и злости.

Да она же ни малейшего понятия не имеет о том, чего меня лишила!

Наш диалог неожиданно прерывает мать.

– Максим, тут…

– Это мы! – басит Олег, врываясь в комнату.

Вслед за ним появляются ещё четверо парней. Последним в мою спальню входит тренер.