Шрифт:
Вот на хрена мать впустила их? Они все меня добить решили сегодня, что ли?
– Не дозвониться до него, не дописаться! – наигранно возмущается Глеб. – Добрый вечер, красавица.
– Добрый, – выдавливает из себя Барских.
Куда уж добрее! Может хоть сейчас у неё хватит ума свалить. Глаза б мои её не видели!
– Макс, ну как ты, парень? – тренер пожимает мне руку.
– На поправку идёт, да, братишка? – Пашка хулиганским жестом взъерошивает мои волосы.
– Чё там медсёстры в больнице? Как? Огонь? – интересуется Андрей.
Ага, огонь. Особенно Людмила Георгиевна. Сто двадцать килограммов любви и страсти.
– Нога выглядит паршиво, – высказывает свои опасения тренер. – Её бы врачу показать, Максим.
– Я был на приёме позавчера.
– И что говорят? – хмурится Никита Сергеевич.
– Есть осложнения…
– Инфекционный процесс? Неужто некачественно провели операцию?
– Да кто знает, – жму плечом.
– Жесть, – прищёлкивает языком Глеб, склонившись над моей распухшей ногой.
– Но в целом, ты вроде смотришься бодрячком, – Андрей наступает ему на ногу, и тот, спохватившись, принимается горячо поддакивать.
Бодрячком. Ага, как же…
– В больничке ты напугал нас. Весь поломаный лежал, много крови потерял, кома… – качает головой Олег. – Надеюсь та сука, что тебя сбила, получила по заслугам и уже гниёт где-нибудь на нарах…
– Расстрою, но нет, – отвечает ему Барских.
Все, как по команде, поворачиваются в её сторону. До Глеба смысл сказанного доходит не сразу. Остальные то и дело переводят взгляд с меня на неё и обратно.
Какого чёрта она вообще открыла рот?
– Так это… ну… – мямлит Олег, зардевшись. – Кхм… Вы…
– Я что? Сбила его? Да, – подтверждает она, не моргнув и глазом.
Парни переглядываются между собой. Андрей толкает плечом Глеба.
– Мы вообще-то на минутку зашли, попрощаться, – пытается заполнить неловкую паузу Юра.
– Ясно.
– Комитет помощь небольшую организовал, – тренер хлопает меня по плечу, но по-прежнему косится на «девушку в красном». – Поправляйся, парень.
Киваю.
– Клянусь, я привезу тебе медаль, о которой ты так мечтал, брат, – обещает Глеб.
В его глазах мелькает искреннее сочувствие. Он знает, насколько сильным было моё желание попасть в сборную.
– Давайте, удачи, – подмигиваю ребятам.
– Ты хоть болей за нас.
– Ну а как же! Само собой!
Пытаюсь искренне улыбаться, что-то говорю, а в горло будто песка насыпали.
– Пока, Макс!
Они прощаются со мной. Юра поднимает с пола спортивную сумку, брошенную у стены, и я чувствую, как каждую клеточку моего тела стремительно наполняет чёрная зависть.
Жгучая, ядовитая, разрушительная.
Точит меня. Ломает.
Это ведь я должен уезжать сейчас. Я, а не он…
Под рёбрами болезненно ноет. И нет, это не лёгкое.
Пока мать провожает делегацию будущих олимпийцев, я думаю о том, как мне жить дальше. Взгляд тренера мне не понравился. Он будто крест на мне поставил. Как на спортсмене. Именно так это выглядело.
– Максим…
Твою мать, я и забыл, что источник моих бед всё ещё здесь.
– И всё-таки, возвращаясь к теме нашего разговора…
Молча сверлю невидящим взглядом дверь.
– Если я могу что-нибудь для тебя сделать…
Поворачиваю голову влево. Судя по её реакции, у меня тот ещё взгляд. Аж заткнулась на полуслове.
– Всё, что могла, Барских, ты уже сделала…
Глава 21 Захар
На плите закипает вода, и я как раз собираюсь бросить в кастрюлю спагетти, когда раздаётся звонок в дверь.
И кого там принесло на ночь глядя…
Откладываю пачку в сторону, закидываю на плечо вафельное полотенце и направляюсь в прихожую. Кто бы не стоял там, по ту сторону двери, он уже меня бесит.
Зачем так трезвонить, ей богу…
– Да иду я, иду! – ору недовольно.
Проворачиваю замок и открываю дверь.
– Какого дьявола так долго?
Ни приветствия тебе, ни хрена. В этом весь Ахметов.
– И тебе добрый вечер…