Николетта практически не удивилась этой новости. Наверное, из-за событий, пережитых ею этой ночью, в этой жизни её мало что теперь могло удивить. Райнхард не спешил с ответом, наблюдая за слишком спокойной реакцией девушки. Пауза слишком затянулась, поэтому она слегка повела бровями, намекая на то, что ему следует продолжить.

— Меня зовут Хэйден. Хэйден Райнхард, — довольно твердо произнес брюнет. Он не очень любил имя, которое ему дали ненавистные мать и отчим.

— Хэйден, — протянула Ника с улыбкой, как и в первый раз, как узнала, что его зовут Райнхард, растягивая его имя. — Хэйд. Хэйди. Хэй? — кажется, она всерьез решила придумать ему прозвище.

— Хэй?! Хэйди? Боже, скажи, что ты это несерьезно! — с нервным смешком возмутился Хэйден.

Рыжеволосая коварно ухмыльнуться, но получилось сделать лишь глуповатое лицо с игривой улыбкой. Это его, к её небольшому огорчению, только позабавило.

— Если ты вдруг действительно задумаешься коверкать мое имя, я буду звать тебя Летти, — в свою очередь решил подразнить её оборотень.

— Почему Летти? Я ведь не Летиция, — удивленно ответила Николетта.

— К имени Николетта Летти тоже подойдет.

— Нет уж! Зови меня Никки, а я буду звать тебя Хэйденом или Хэйдом. Хэйдом же нормально?

— Только если иногда… — все-таки согласился на её условия Райнхард.

Она тут же обняла его на радостях, заставив мужчину тяжело выдохнуть. Раны затягивались слишком долго и довольно болезненно. Он бы соврал, если бы сказал, что оборотни не чувствуют боли. Возможно, гораздо меньше, чем обычные люди, но чувствуют.

— Прости, Райнх… Хэйд, — тут же исправилась Николетта. — Давай я помогу тебе встать. Здесь холодно, лучше спуститься в гостиную.

— Я не хочу валить туда… — с разочарованием и ленью протянул голубоглазый, когда она двумя руками схватила его за плечо и потянула на себя.

— А я не хочу оставаться здесь. Это место жуткое.

Это место и правда навевало страх. Будто они были на чердаке какого-то заброшенного дома с привидениями.

— Просто побудь здесь, пока мои раны не затянутся, — сказал оборотень, не забыв добавить тихое, — пожалуйста.

В последнее время он слишком часто стал употреблять это слово в разговоре с ней. Николетта не скрывала того, что ей нравилась такая перемена, улыбаясь краешками губ. Девушка бросила затею с его перемещением, ведь и сама понимала, как тяжело будет тащить его вниз по лестнице.

— Сколько времени тебе на это понадобится?

— Час, возможно, два, — пожал плечами раненый.

— Хорошо, но мне нужно спуститься вниз, чтобы надеть что-то потеплее и принести влажное полотенце для твоих ран. Меня передергивает от их вида. Я боюсь…

— Крови?

— Да, крови, — Николетта слегка отвернулась.

Она боялась смерти Райнхарда куда больше, чем крови, но страх никуда не исчез. И спустя какое-то время у неё появилось неприятное ощущение от того, как это липкая жидкость застывает на её щеке, отчего Николетту передернуло.

— Никуда не ходи. Останься со мной, — требовательно произнес мужчина. — На кровь ты можешь не смотреть, но, если тебе хочется согреться, ты всегда можешь меня обнять или надеть мою футболку или штаны.

Борясь со страхом, Оулдридж осмотрела его одежду. Футболка с многочисленными дырами и разодранным рукавом больше напоминала майку, а штаны, тоже нуждавшиеся в заплатках, уже почти сползли с его бёдер.

— Нет, я, пожалуй, откажусь от твоего предложения, — выдохнула Николь, с некой брезгливостью пытаясь стереть со щеки кровавый след.

Чем больше она его терла, тем интенсивнее становился её запах, который каким-то образом рыжеволосая стала ощущать даже во рту. Ей срочно нужно было отвлечься, поэтому Ника с интересом стала рассматривать комнату, в которой она никогда раньше не была.

— Все эти вещи — твои? — поинтересовалась Николь, тут же направившись к самой интересной вещице — старинному граммофону.

— Да, старье, которое давно нужно было выкинуть, — с неким раздражением ответил немец. Он не очень хотел, чтобы сегодня она узнала о нём все, что только было можно, поэтому с опаской наблюдал за тем, как девушка рассматривала вещи из его прошлого.

— Могу ли включить граммофон? Если честно, я никогда не видела его вживую и не слушала. Ты можешь подсказать, как это сделать?

— Это патефон*, и он очень старый, нужно сменить в нем иголку, прежде чем вставлять пластинки. Мы можем послушать его и завтра, если ты так хочешь, — устало произнес Хэйден.

Честно, ему очень хотелось, чтобы она на какое-то время перестала задавать вопросы и просто помолчала. Брюнет закрыл глаза, стараясь абстрагироваться от ран и регенерации.

Уловив его неодобрительную реакцию, Николетта не стала и дальше копаться в его вещах, решив какое-то время его не тревожить. Её голову не покинула мысль о том, что она может помочь ему при помощи своей силы, но девушка все еще не знала, как её использовать.