— Вы же не думаете, что он возглавляет пчёл?.. — я вновь слышу голос Алана, но мне некогда насладиться глупостью Бронсона, поэтому с нажимом произношу:

— Через десять минут мы войдём в кабинет.

— И быстрее угомони эту су…

— Есть, — бесцеремонно прерываю брань, прежде чем генерал не произнёс слова, способные заставить меня прервать саму операцию и отключаю рацию.

Хотя люди Оскара зорко следят за нами, сами парни остаются на достаточном расстоянии — у двери. Прекрасно, что они хотя бы очевидное в состоянии понять: отсюда никуда не деться, разве что прыгнуть вниз с пятого этажа.

— Мне нечем дышать, — с трудом произносит Габриэлла.

Я останавливаюсь перед ней и заглядываю в глаза, полные ужаса. Мне больно видеть, как угнетающие чувства тенями вплетаются в зелёные нити радужки. Паника, что плещется в невероятных глазах, притупляет мой собственный страх.

— Послушай меня. Всё хорошо. Дыши.

Я кладу ладонь девушке на плечо и неотрывно смотрю на Габриэллу, делая спокойные размеренные вдохи. Даже сквозь ткань я ощущаю, как её кожа будто нагревается. А ещё начинаю чувствовать запах жжённой бумаги…

— Я думала, что справлюсь, когда встречусь с пчёлами, но я не могу, не могу… — шепчет она, задыхаясь, и я спешу ей сказать:

— Это не пчёлы, Габи. Это не они! С этими людьми тебя ничто не связывает.

Девушка вскидывает на меня взгляд, и помимо страха в нём отражается растерянность.

— Да, Габи, смотри на меня, — как можно убедительнее шепчу я, пытаясь воспользоваться тем, что девушка обратила на меня внимание и сосредоточилась на моих словах. — Просто дыши! — прошу я. — Слушай мой голос.

Мы стоим очень близко. Габриэлла не сводит с меня взгляда и с усилием сглатывает, а потом дышит чуть медленнее и глубже, чем прежде.

— Дыши, — повторяю я, и вдруг… моё собственное дыхание сбивается, когда взгляд Габриэллы опускается к моим губам.

Лишь на мгновение, как было на Нимфее. Но тогда она не испытывала того ужаса, что чувствует прямо сейчас. Её глаза не всматривались в мои с отчаянием и немой мольбой.

Ладонью ощущая, как содрогается Габриэлла, я накидываю на её плечи куртку Коди, а потом замираю, когда она шепчет:

— Дэннис, я боюсь…

Из-за её чистосердечного, доверительного признания я совсем пропал: безнадёжно тону в зелёных глазах, которые сейчас кажутся до нереального большими.

Господи, её место совсем не здесь — не на этой проклятой станции, и уж тем более не в Шахте, в окружении жалких наркоманов и отчаянных преступников…

— Я боюсь, — повторяет Габи, и Длань справедливости, в чьих силах всегда найти слова, теряет дар речи; Чёрный монах, которому никогда никто не был нужен, вдруг чувствует себя совершенно одиноким и беззащитным перед просьбой о спасении. Совершенно беспомощным перед распахнутой душой землянки.

— Я боюсь, — шепчет она вновь, не отрываясь от моих глаз, и я теряю контроль.

Я её целую.

Это самое глупое и безрассудное, что можно было сделать. Но я целую её.

Потому что времени мало, а я не знаю, как успокоить девушку. Или хочу верить, будто не знаю иных возможностей.

Потому что я хочу унять её боль. Она должна забыть о страхе.

Потому что я хочу её поцеловать.

Губы кажутся сладкими и в то же время солёными от слёз.

Мне плевать, что скажут Оскару его прихвостни. Мне плевать, даже если Бронсон прямо сейчас выбежит на эту площадку.

— Просто Дэн, помнишь? — шепчу я и вновь целую девушку, едва ощутимо, пытаясь унять своё сумасшедшее сердцебиение.

Она вздыхает и замирает, а потом я чувствую в ответ лёгкое давление губ…

Теперь уже мне становится трудно дышать.

— Я не дам тебя в обиду, — шепчу, задевая её губы своими, чувствуя её судорожный вдох, ощущая, как она согревает меня своим дыханием. — Верь мне. Что бы ни случилось.

«Я не смогла поступать по совести и при этом защитить близких. Не знаю, Дэн, как это возможно, но ты справишься. Я уверена. Ты умнее меня».

Я отстраняюсь, лишь немного, чтобы видеть неземные глаза. Тени в них ещё мечутся, но ясной зелени уже гораздо больше. И вдруг девушка произносит едва слышно:

— Здесь мой дар стал клеймом. Клеймом Солнца.

Я замираю, оглушённый болью в голосе девушки.

«Мой дар». Её способности солнечного человека… Конечно, здесь они стали причиной, по которой любой тальп с радостью разорвёт её до мельчайших клеток и рассмотрит на стекле под микроскопом… Лишь бы стать таким же. Лишь бы обрести её дар… Вот всё, чего хотело бы большинство граждан…