Он нервничает. Не меньше моего. Старается скрыть, но прокалывается снова и снова, подтверждая мои домыслы, что с Липатовым беда.

Версия с работой отпадает.

Ну не верю я.

– Это ни о чём не говорит. – Николай неподвижно застывает, сдавая позиции и я с внутренним подрывом понимаю, что всё правда, его действительно что-то беспокоит.

– Николай… - выдыхаю злым голосом. – Я не знаю, останусь ли с Богданом… и вообще в этом доме… - наружу вырываются чувства, которые уже не остановить. – Но если останусь, а вы мне сейчас не расскажете правду, так и знайте… всё общение между нами сведётся только к «Здравствуйте» и «До свидания»! Я буду презирать вас как человека и скрывать это никак не буду! Больше никаких разговоров, обсуждений фильмов, игр в шашки по вечерам, от вашей еду я буду отказываться по максимуму и больше никогда вам не улыбнусь!! Для меня вы станете предателем, которому нельзя доверять, которому всё равно что я чувствую! Я вас не прощу!!

Николай вздрагивает и попросту столбенеет.

До него доходит, что дело принимает неизбежный оборот. Я полна психов, которые могут привести к трагедии. Руки дрожат, натужно вздымается грудь, по спине сбегает озноб. Нехорошие предвестники. Надвигается шторм, панический приступ.

– Вы меня шантажируете, Ярослава? – управляющий впадает в режим опасения, облачается в броню из лезвий, не даёт подобраться к себе.

– Всего лишь описала наше будущее! – под отрывистый звук сердца, громыхающий в висках.

– Я не ведусь на провокации. – и даже никакого многоточия. Точка. Жирная. Надежда утопает в грязных чернилах.

– Тогда нам больше не о чем говорить! – отзываюсь с глубокой горечью, на глазах выступают слёзы гнева. Пустота внутри наполняется обидой и отравляет мне душу. Пока мужчина заторможенно осознаёт мой ответ, я сметаю с щёк крупные капли слёз и, срываясь с места, бегу на второй этаж.

– Яся..! – встревоженно окликает Николай.

Волнение поднимается до критического предела, оцепляет рассудок, овладевает разумом, пережимает дыхание. Горло саднит от рвущихся всхлипов. Залетаю в спальню, обхватываю себя руками и, не сдерживаясь, сотрясаюсь в рыданиях. До воя. До захлёбываний.

Мне нужен Богдан. Мне нужно укрыться, забраться под его руку, услышать сильное хриплое «Малыха»…

– У него был бой. – за спиной раздаются тихие шаги, я шумно и рвано сглатываю.
– Легко не было. Он слёг. – страх густым потоком расползается по венам и я забываю как дышать.
– Прогнозы хорошие, но нужно время.

– Я хочу к нему… - голос отдалённо напоминает мой.

– Нет.

Оборачиваюсь и пронзаю пузана острым тяжёлым взглядом. На всё пойду, но буду рядом с Богданом.

Вздох отчаяния разносится по спальне и Николай сокрушённо накрывает лоб ладонью:

– Он меня убьёт.

В который раз убеждаюсь насколько хладнокровен Богдан в трудных ситуациях. Сбил девушку? Морда кирпичом, а передавленную в машину. Узнал, что эту же передавленную пытается кто-то изнасиловать? Опять непроницаемая маска, но не сдерживается в ударах. Искалечили в бою? С полнейшей невозмутимостью лопает больничный пудинг.

Только я уже прекрасно знаю, что под всей этой ледяной корой плавится настоящая магма.

Втягиваю в грудь побольше воздуха и тихонечко стучу костяшкой в дверь.

Резкий поворот головы, крайняя степень шока, прищур, шевеление желваков.

– Тебя здесь быть не должно. – рычит сквозь зубы.

– Но я здесь… - осторожно приближаюсь, фиксируя бледность кожи, словно солнце его больше не касается. – И никуда не уйду. – вкладываю всевозможное сопротивление. Дрожу, но с места не сдвинусь. Пусть с корнями выдирает. Я пришла с душой нараспашку.

Липатов протяжно выдыхает. А ведь мог бы просто щёлкнуть пальцами и меня бы тут же вернули домой, но он этого не делает. В его глазах наводнение. Ручей эмоций. И очень явно прослеживается

– Коля жив? – кидает мне за спину зоркий взгляд, считая моих охранников. Да, без стражи меня бы не выпустили. Николай приставил ко мне целый отряд. В общем-то, мне всё равно. Цели я своей достигла. Пусть хоть вертолёты над головой летают.

Под пристальным взглядом протягиваю ладонь к суровому лицу и мягко касаюсь пластыря на лбу, обвожу содранную кожу на скуле. Кожа прохладная, хочется согреть.

Наклоняюсь и нежно целую его недовольно стянутый рот. Уже хочу отстраниться, как на затылок ложится рука, насильно возвращает, закрепляет в неподвижном положении, прямиком к мужским раскрытым губам. Они жадно захватывают мой язык, затягивая глубже, напоминая о себе. Богдан резко отрывается. Припадает к щеке, носом собирает с моей кожи запах, издаёт слабый, но звериный хрип, стягивает мне волосы, не отпускает.

Дышим в унисон, внатяжку.

– Если со мной что-то случится, ты бы хотел об этом знать? – шепчу натянуто, пробираясь рукой к его шее, нащупываю артерию, хочу почувствовать пульс. Бьётся. Силы своей не теряет.

Живой. Рядом.

– Да. – отвечает Богдан.

– Если сделаешь так, как в этот раз, то узнаешь обо мне самый последний… - с переливами разочарования в голосе.

– Понял. – угрюмо кивает он, снимая с моей головы захват.

Присаживаюсь на краешек койки, морщусь при виде катетера в его вене, осматриваю перебинтованную грудь.