– Грудина быстро заживает. Главное, что кости целы. Было бы сложнее.

Прочищаю горло, осторожно, не дотрагиваясь, прямо в воздухе обвожу ладонью его рану, мысленно читаю молитву и прошу скорейшего исцеления.

– Больно? – просовываю в его руку свои пальцы.

– Нет. – мгновенно их сжимает, перемещает к себе на глаза, защищаясь от света.
– Я могу перетерпеть любую физическую боль.

– Я боюсь всех этих врачей и иголок! – бросает в дрожь, вспоминаю побег из больницы.

Бррр.

– Ты всего боишься. – в короткой ухмылке приподнимает он уголок губ.

– А ты? – второй рукой, скребу ногтями по его отросшей щетине.

– Что я? – откликается, хоть и занят тем, что мерно выкачивает из меня энергию. Я не против. Пусть заполняет себя здоровьем, лишь бы быстро встал на ноги.

– Ты же тоже должен чего-то бояться? – если такое вообще возможно.
– Что тебя страшит больше всего?

– Потеря близких. – сипит, словно что-то застряло в горле.

– А кто твои близкие? – лезу не в своё дело, но я же ничего о нём не знаю.

– Ты. Коля. Алик. Макар. Серёга.

– Кто такой Серёга?

– Баранов. – усмехается.

– Ааа. – улыбаюсь, рада, что он идёт на контакт.
– Я как-то не вписываюсь в эту компанию!

– Ты самая основная из этой компании. – спускает со своих глаз мои пальцы и вскидывает на меня цепкий взгляд. – Тебе придётся вернуться домой, Яся.

– Но…

– Никаких но. Я вернусь через несколько дней.

– Я не хочу без тебя, Богдан!

Вместо ответа этот мужлан заглядывает в моё декольте и рывком притягивает меня к себе, льнёт лицом к груди.

– Ооо, ну так-то да, Баранов!! Я согласен! У него хорошее лечение!!

Слышится за спиной и я, как ошпаренная, отлетаю в другой угол.

– Яся! – приветствуют меня.

– Макар! – в тон ему, краснея и глотая звуки.

Киваю доктору Баранову и смущённо поправляю кофточку. Краем глаза замечаю, что на лице Липатова расползается улыбка. В краску вогнал и радуется.

– Ярослава, вы позволите нам остаться одним? – вежливо просит врач и я растерянно переставляю ноги к выходу.

– Ничего не забыла? – догоняет низкий голос Богдана.

Ах да!

Иду к нему обратно, быстро чмокаю, шепчу, чтобы был на связи и ухожу. Уже в дверях оборачиваюсь и встречаюсь с ним взглядом, в котором передаю самые сильные чувства, те, что во мне вызывает только он.

КУЗНЕЦ.

– А если он опять палить начнёт? – оглядывается на меня через сидение водила.

– Тогда тебе повезло, больница будет под боком! – уже начинает раздражать, что теперь все мои ребятки так открыто пасуют перед Липатовым, будто до этого никогда пули из жопы не доставали. Богдан теперь звезда, только о нём и говорят. Навёл шороху, сплошной мандраж.

– Переиграл? Ты же вроде планировал домой к нему наведаться? – проверяет навигатор, задаёт новый маршрут.

– Когда я это планировал? – источаю угрозу, нервы уже коптятся.

Ненавижу этот ебучий город! Вся лажа всегда происходит в нём!

– Ты сам говорил, когда ещё вылетали…

Бля, сколько глуподырых вокруг!!

– Ты хочешь, чтобы тебе боеголовка в рыло прилетела? Валяй! Один шаг на его землю и твои ошмётки разлетятся на сотню миль.

– Так он же…

– Заткни парашу!! – одёргиваю сразу, когда вижу, что его поганый рот открывается вновь. Ещё слово о Липатове и я размолочу пустой череп об руль. Достаточно того, что я сейчас встречусь с тем гондоном снова. С хера ли его стало так много? Через столько лет!

– Подвези к главному входу! – так бешено рявкаю, что подручный сбоку нервно лупит моргалы.

– Пах, ему же доложат. – машинально трогает свои перевязанные ноги. – По-культурному не получится. Он же опять приставит мордой к стенке.

– Не будет он мочить при свете! Его тут же накроют! Тогда малость понты навёл, припугнул для подстраховки! А вы напортачили, легли сразу!

– Я на стрёме останусь. – мямлит подручный, когда мы подкатываем к стоянке.

– Иль побежишь? – гоняю на зубах ухмылку.

Очкун.

– Не. – давит лыбу, а у самого поджимает, бьёт водилу по плечу, гонит на дело.

Медлю, досасываю мяту. Поворачиваю голову, бездумно смотрю в окно, бросаю взгляд на лестницу, что ведёт в больничку и стыну от ужаса.

Моргаю несколько раз, чтобы скинуть глюк, но видение никуда не девается.

– Мама… - выкапывается из похороненной памяти давно забытое слово.

– Чё? – виснет тишина в машине.

– Это мама… - повторяю я, не веря своим глазам. – Это моя мама!