И уж в этот раз я точно постараюсь сохранить супругу любой ценой. Это проклятье, нависавшее надо мной уже много лет, будет не властно над ней, если я буду избегать ее всеми средствами и уделять как можно меньше внимания ей как супруге.

Я уже заметил закономерность – чем больше я обращаю внимания на супругу, тем быстрее она уходит в тот мир.

– Да, мой император… – склонился в придворном поклоне как можно ниже и постарался изгнать из сердца жалость.

Второй советник его императорского величества, похоже, совсем не ценил свою дочь, предлагая ее мне в жены, прекрасно зная о моем проклятье.

– Хватит хмуриться, Даниэль. – Император дружески мне улыбнулся и весело хлопнул по плечу. – Эта попытка точно будет удачной! Пророк ведь сказала, что рано или поздно проклятье твоей первой жены распадется и ты будешь счастлив.

Я нахмурился. Она-то сказала, но каково мне наблюдать за тем, как все мои жены умирают одна за другой, никто не подумал? Я не хочу счастья ценой десятков жизней…

– Все твои предыдущие жены были осуждены, не стоит делать из меня чудовище… – Венценосный мужчина легкой походкой прошел до трона и удобно там расположился в то время, как я продолжил стоять в полусогнутом состоянии.

Чудовище… Забавно, ведь именно меня так называют в народе. Чудовище, убившее восемь своих жен, исполняющее наказания по суду и приводящее в исполнение смертные приговоры, если того требовала ситуация. Но народу было плевать, что я никогда не трогаю невинных, они видели во мне лишь зло с темной магией и по какой-то нелепой случайности доставшуюся от родителей красивую внешность.

– Да, но новая жена невинна, как майская роза! – Я не понимал, к чему этот брак. К чему новая кровь на моих руках, если опять ничего не получится.

– Вот именно! – Император довольно усмехнулся и лениво махнул стоявшему позади его трона мальчишке-пажу, чтобы тот принес ему завтрак прямо сюда. Через пятнадцать минут начнутся бесконечные аудиенции, так что мне осталось находиться здесь всего ничего… – Невинна, как майская роза. И так же красива. Получи от этого брака, Даниэль, максимальное удовольствие! Мой тебе совет.

Кивнул. Что тут можно сказать? Остается только подчиняться и не думать о бедняжке, которой наверняка предстоит пролить немало слез, когда она узнает, на что ее обрек ее родной отец.

Я честно не понимал советника. Как можно было не любить свою семью? Это же чудо, данное небесами. Каждого ее члена следует хранить и оберегать, как самое драгоценное, что есть в этой жизни. А вот так вот обрекать дочь на смерть от моего проклятья… это ужасно.

– Прямо сейчас поезжай к невесте. Обрадуй девушку. И попытайся расслабиться, Даниэль. Ты ведь знаешь, что для снятия проклятия тебе следует полюбить. Без этого его не снимешь.

– Я знаю, – сцепил зубы. – Могу идти, Ваше Величество?

– Можешь.

Я тут же развернулся на каблуках, выпрямился и с идеально ровной спиной проследовал на выход из тронного зала. Иногда я не понимал императора и его замыслы, но сейчас уже в любом случае ослушаться просто не мог. Клятва, что связывала меня по долгу чести, мешала ослушаться его пожелания. Клятва, что я заплатил за призрачный шанс быть счастливым, который ускользнул для меня, кажется, раз и навсегда.

Только выйдя из тронного зала, наполненного солнечным светом и охранной магией, сумел взять себя в руки и перестать сопротивляться этому приказу. Я все равно ничего не могу сделать, так к чему лишние нервы?

Передал своему помощнику короткую записку с просьбой найти мне на ближайшие пару месяцев дело где-нибудь поближе к окраинам королевства. Чем дальше я буду от новой жены – тем лучше. Возможно, именно так удастся преодолеть это проклятье, которое заставляло сходить меня с ума каждую ночь.

Проклятье первой жены… как символично. Та, кого я любил больше жизни, отравила мою жизнь настолько, что порой казалось, что проще уйти в монастырь и забыть о призрачном шансе на счастье, данном пророком.

Мадлен не была идеальной женой. Она была высокомерной и жадной скорее до богатств, чем до любви ко мне, но я все равно любил ее. Такую, как есть. Наивный юнец, потерявший всю семью благодаря неудачному заговору отца, мечтавший вернуть то ощущение тепла и уюта, которого лишился со смертью моих родных. Виновными в заговоре были признаны все члены семьи, но не я, находившийся тогда в частном пансионате для мальчиков и ничего не знавший о готовящемся перевороте в империи.

Отец был самонадеян, считая, что его план даст свои результаты. Не дал, а лишь сделал меня сиротой.