– Сколько повозок всего едут по дороге? – решила я поддержать разговор.

– Наших вон, – она кивнула в сторону, – всего восемь. А чуть дальше стоит почти четыре десятка кибиток. Еще конников около полусотни.

– А они зачем? – удивилась я.

– Защищать от разбойников. Тут в окрестностях хватает лихих людей. Многие хотят поживиться.

Я невольно поежилась и оглянулась. Деревья поодаль уже не казались такими безопасными, как раньше.

– Простые торговцы платят за сопровождение и примыкают к каравану. Когда нас много, то можно нанять отряд охраны и не о чем не беспокоиться.

– Ни о чем? Точно?

– Разбойники не станут связываться с вооруженными воинами. На дороге хватает более слабой добычи.

Мне стало страшно подумать, кого могут бояться оборотни. Насколько разбойники опасны?

– Отчаянные способны на глупости, но мы не везем ничего из того, что они способны продать. Вот на обратном пути нам придется не так сладко.

– Почему?

– У нас с собой будет… – женщина замялась. – Все знают, что из столицы идут караваны с ценным грузом. Потому мы наймем отдельный отряд только для себя.

– И чем же вы торгуете?

– Рога, шкуры, рыбья кожа и перья, – улыбнулась Тани.

– Зачем это все?

– Их потом переправляют через море, где они очень редкие. В наших лесах полно живности, на которую мы охотимся для пропитания. Все, что остается от раздела туш, перерабатываем и затем готовим к продаже.

– Понятно.

– А мне стало интересно, из чего сделана твоя одежда. Я не видела таких тканей.

– Вроде шелк, – я пожала плечами.

– Так вот какой он на ощупь, – произнесла Тани восхищенно, накручивая темный локон на палец. – Шикарная ткань.

– Я бы хотела тебе его подарить.

– Что ты, – отмахнулась женщина. – Оно же стоит целое состояние.

– Ты меня спасла, – напомнила я. – Приняла в семью…

– Ксана… – попыталась возразить Тани.

– Мне бы хотелось отдать платье тебе. И неважно, сколько оно стоит. Если ты дашь мне взамен тунику…

– Милая, ты очень наивна. Шелк ты выгодно продашь в столице. К тому же, – кошка усмехнулась, – оно мне не по размеру. Ты уже чем я в плечах и бедрах.

– Я немного похудела за последнее время. Нервы на работе…

– На работе? Где ты трудилась? Руки у тебя нежные.

– Я была помощницей. Решала вопросы.

Как продолжить я не знала и замолчала.

– Не бойся, никто тебя не осудит, – произнесла Тани едва слышно и села рядом.

Она пожала мне руку и уставилась на огонь. В ее золотистых глазах танцевали блики.

– От тебя пахло людьми и волком. Человеческий дух самый мерзкий, – женщина содрогнулась. – Что может быть хуже человеков?

– Да уж, – рассеянно пробормотала я.

– И еще был запах чего-то непонятно. Оно перебивало аромат своего зверя.

– Моего… – я прикусила язык, едва не проговорившись.

– И твоим бывшим хозяином от тебя тоже не пахнет, – неправильно поняла меня собеседница.

– Хозяина не было, – наконец смогла выдавить я. – И зверя тоже.

– Ты не оборачивалась? – изумилась Тани. – Но ведь по возрасту уже давно положено. Или… – она нахмурилась, – тебя поили одолень-травой?

Я вжала голову в плечи. Врать не хотелось, но говорить правду казалось опасным. Вдруг попаданок человеческой крови тут сжигают на костре.

– Обычно одолень-траву мы даем подросткам, которые не контролируют своего зверя и становятся опасными для самих себя.

– По утрам я пила отвар трав, – осторожно ответила я.

– Как долго?

– Всегда, – одними губами произнесла я. – Сколько себя помню.

– Небесные лисы, как так? – выдохнула женщина. – Ты никогда не меняла ипостась.

– Я не… не меняла, – согласилась хриплым голосом.

– И как давно ты пила настой последний раз?

– Утром, накануне того как вы меня нашли. Как и каждый день до этого.

– Как ты себя чувствуешь?

Женщина приложила к моему лбу ладонь, заглянула в глаза и собиралась открыть мне рот, но я отшатнулась.

– Что ты делаешь?

– Ксана, ты не пила зелье несколько дней. Первый оборот может быть опасным.

Я послушно дала осмотреть свои зубы и наконец оказалась свободной.

– Действие постепенно ослабнет, и ты сможешь обернуться.

– Хорошо, – не стала спорить.

– Ничего не бойся. Ты не будешь одна. Мы с Тимом тебе поможем.

– Спасибо, – совершенно искренне поблагодарила я.