Сердитые морщины на лице миссис Фишер в какой-то момент разгладились.

— Конечно, милая, — она снисходительно закатила глаза. — Нужна же хоть какая-то отдушина человеку, жизнь которого похожа на хождение по горящим углям. Славный он, твой папка. Бесхарактерный, правда, но как человек — золотой!

— Почему папа бесхарактерный?! — не сдержалась я, и тут же на меня плеснулась новая порция грязи.

— Да потому что терпит эту паршивку, мать твою! — казалось, миссис Фишер с самого начала только и ждала, когда же представиться возможность обхаить мою маму. — Может хоть сейчас заживет как человек, вон какую дочь вырастил! Главное чтобы ты, дорогая, не пошла по её стопам. Генетика такая вещь, сегодня ты умница и папина отрада, а завтра мамины гены засияют как…

Наверное, на мою долю в последнее время все-таки пришлось больше, чем я могла выдержать. Мамин уход и так очень больно ударил по нам с папой, и просто стерпеть вот это у меня не было ни желания, ни сил.

— Зато характер есть у меня! — гаркнула я и букет с размаху зарядил миссис Фишер прямо в лицо. — Никто не смеет говорить так о мне и моей семье!

Опрометью бросилась к выходу и хлопнула дверью так, что та едва не отвалилась. Вот о чём говорила Карен Аббингтон! Хоть мы с папой и не принадлежим к тому числу людей, что любят посвящать посторонних в собственные переживания и проблемы, все равно, как оказалось, уже полгорода гудит о мамином побеге — если не весь. И мне это не нравится. Её поступок может быть сколько угодно мерзким, но это не обязывает меня слушать чужие упреки в её поступках, да ещё и намеки на мою дурную наследственность. Зря папа не сделал для миссис Фишер другой букет, из роз, чтобы шипами острыми можно было расцарапать её гнусную физиономию!

От злости я уже не видела яркого солнца, цветущей сирени и бежавшей за мной Клариссы. Ей пришлось пробежать хороший кусок дороги, прежде чем я вообще её услышала.

— Хелена, подожди! — пробился сквозь стену моей чёрной злости запыхавшийся голос Клэр. Я нехотя остановилась.

— Чего тебе? — набросилась на девочку. — Твоя мамаша не все спасибо мне передала?

— Нет, — с чувством собственного достоинства ответила Клэр. — Я хочу извиниться перед тобой за мамино поведение. Мама не имела права говорить такое про тебя и твоих родителей, независимо от того, как они поступают.

Я застыла, не веря своим ушам. Всегда знала, что Клэр очень умная и рассудительная, но даже представить не могла, что в этих качествах она превосходит даже свою неотёсанную родительницу.

— Извини, — в свою очередь смутилась я. — Ты знаешь, что я очень вспыльчива, и сегодня перегнула палку. Но даже ты, Клэр, должна согласиться, что повод был веский.

Девочка тяжело вздохнула: — Да, но не настолько, чтобы бросить букет прямо в лицо.

Наверное впервые за долгое время мне стало перед кем-то стыдно. Клэр не упрекала меня, а лишь отчаянно грустила о том, что не смогла предотвратить. Наверное, это и есть то, что называют "характер" — верность себе и способность отличить дурное от правильного.

К дому Фишеров с букетом я прибежала буквально за десять минут, однако, назад вместе с Клэр мы продвигались очень, очень медленно. Благодаря её умению замечать вокруг только хорошее, мы то и дело останавливались у очередного раскидистого дуба или липы, фотографировали бабочек и красивые дикие цветы. Клэр чем-то отдаленно напоминала моего папу — человек любые невзгоды мог утопить в своем единении с природой. Я искренне восхищалась таким подходом к жизни, но не могла себя заставить следовать ему.

Отец встретил нас там, где я его и оставила — весь испачканный землёй, он пересаживал цветы в летней кухне. Наш приход его, казалось, совершенно не удивил, так что едва мы вошли, папа отряхнул руки и дружественно улыбнулся Клэр: — Привет, красавица.

Клэр, словно завороженная, оглядывалась вокруг. Она первый раз была у меня дома. А если учесть то, какое впечатление производил мой далеко не средней внешности отец, то и вовсе пришла в восторг.

— Здравствуйте, мистер Розенкарц, — она кокетливо стрельнула в него глазами. — У вас тут так интересно!

Пока папа отправился приводить себя в порядок, мы с подругой хозяйничали на кухне. Я достала из верхнего шкафчика испеченный папой пирог и поставила греться воду для чая, как вдруг звёзды велели Клэр спросить: — Хелена, ты ещё дружишь с Ривалом Эшфордом?

Я молниеносно обернулась. Девочка беспечно разглядывала морковного цвета орхидею на подоконнике, опершись локтем на стол и подперев подбородок ладонью. Она даже не смотрела на меня, так что это не было проверкой моей реакции на разговоры о нём. Успокойся, Хелена. Она просто спросила.

— Да, — я стала разливать чай. Нужно было ещё что-то добавить, иначе ответ выглядел подозрительно коротким. — Он иногда проводит меня домой.

— Странно, — обескуражено ответила Клэр. — Я сегодня утром видела его. Они шли с Эллой, держась за руки.

Ривал с Эллой держаться за руки. Я очень красочно представила себе эту картину. Не счесть сколько раз я порывалась перестать общаться с ним вообще, ведь знала — это безнадёжно. Но не смогла, потому что я всё равно хочу его видеть. Это моя кара за что-то, она тянет меня в ад, но я люблю эту кару и жить без неё не могу. Наверное, нечто такое промелькнуло на моем лице — Клэр улыбнулась.