— Ханс стоял над спящей Мэрит, держа при этом её косичку и ножницы. Каких доказательств вы от меня ждёте?

— Одной рукой держал, что ли? — нервно рассмеялась королева. — Ты сам себя слишишь?

— Нет, — начинал закипать я. — Двумя. В одной — ножницы, в другой — коса Мэрит.

Эрнестина не нашла, что ответить. Отец тоже молчал, поглядывая то на меня, то на трясущегося, как колосок на ветру, Йоххана. Незаметно для всех моей руки коснулась ладонь Фреи, и в этот момент я вспомнил свои слова. Как бы не разрешился этот разговор, я все равно не мог поступить иначе. Мэрит — моя наибольшая драгоценность в этой жизни.

— Эрик, — разбил тишину отец. — После происшедшего покои Мэрит, мальчишек и твои обыскали. Стража не нашла ничего подозрительного. Ножниц, я так понимаю, тоже.

Но тут свершилось удивительное. Нечто, на что я даже не мог рассчитывать. Я только собрался возмутиться на предмет того, что близнецы могли их выкинуть в ближайшее же окно, как к отцовскому столу подошла все так же молчавшая Фрея. Все взоры обратились на неё. Мне казалось, что я вижу, как она дрожит. Одно мгновение — девочка вытаскивает из кармана платья ножницы и кладет королю на стол, с вызовом глядя на него.

— Я их нашла под кроватью Мэрит, — уверенно говорит Фрея, а я смотрю на ножницы. Нелепые, с зелёными ручками. Это абсолютно точно не те ножницы, которыми Ханс собирался отрезать волосы Мэрит, но своё дело они сделали. Эрнестина уставилась на них с нескрываемым ужасом.

Отец поднялся с кресла. Все остальные, видно с перепугу, тоже. А меня переполнила такая благодарность к Фрее, что я едва сумел сдержать улыбку.

— Ханса и Йоххана выпороть, — деловито постановил отец. Лицо Эрнестины посерело.

— Тогда Эрика тоже! — закричала она, бросаясь к столу короля. — Густав, ты не можешь так поступить со мной, с ними!

Она смотрела на короля, а он на неё, и даже мне было понятно, что в этой схватке королеве не победить. Отца не смогла прогнуть под себя даже моя мама, а она была женщиной похарактернее.

— Покушение на неприкосновенность принцессы карается смертью, — невозмутимо отвечал отец, и тут же подчеркнул, — для каждого, кто бы это не был. Ты, Эрнестина, должна уметь быть благодарной за то великодушие, что я проявляю. Я люблю тебя всем сердцем, но ты — жалованная королева. Истинный и единственный монарх здесь лишь я. — Чуть помедлив, добавил, — Эрик чистит главную лестницу.

Поочерёдно все покидали отцовский кабинет. Последним вышел я, обескураженый исходом этого поединка, и не менее потрясенный поступком Фреи. Уже возле одного из библиотечных помещений, отойдя на приличное расстояние от кабинета короля, порывисто обнял двоюродную сестру. Она тихо рассмеялась, и мы закружились под украшенной цветами аркой.

— Я так боялась! — Выдохнула она, отдышавшись. — До последнего не знала, сработает или нет.

— Спасибо тебе! Кто знает, что было бы со мной, если бы не ты.

Я искренне обнял Фрею ещё раз, и только сейчас увидел за её спиной приближающуюся фигуру королевы. Несколько секунд мы смотрели друг на друга: я — презрительно, она — ненавидяще. Здравый смысл подсказывал, что после случившегося в королевском деловом корпусе она больше не осмелится в открытую нападать на меня или Мэрит, но, почему-то, именно в этот момент мне стало страшно. Королева подошла ближе и оттолкнула девочку от меня: — Исчезни.

Фрея, испуганно пискнув, скрылась в веренице служебных ходов, прятавшихся за ближайшим гобеленом. Разозлённая женщина грубо схватила меня за подбородок. Я попытался отвернуться, но она держала крепко.

— Войну начал ты, маленький паршивый щенок, — прошипела королева, — и это твоя последняя победа надо мной. — Сейчас её глаза казались чёрными, как проклятые бездонные колодцы.

— Если я ещё раз увижу твоих сыновей возле своей сестры, — прошептал я в ответ, и она очень хорошо меня слышала, — то одним носом дело не ограничиться. Ты меня поняла? — с силой оторвал её когтистую руку от лица, и нарочито медленно направился в противоположную сторону, хотя сердце колотилось так, что хотелось бежать без оглядки.

Следующим утром Его Величество короля Густава фон Хольберга нашли в постели мёртвым.

Глава 4. Перекрёстки

Хелена

Прошло несколько дней с маминого побега, и отец почему-то был исполнен надежды, что она скоро вернётся.

— Помяни моё слово, Хелена, — отец поливал свои радужные тюльпаны. — Такая любовь, как у нас с твоей матерью, бывает раз в никогда. Она не сможет долго выдержать вдали от меня.

Я еле сдерживалась, чтобы не пристукнуть его кухонной лопаткой. Если бы мать его на самом деле так любила, это выражалось бы в совершенно других поступках. О какой любви можно говорить в нашем случае? Разве что о той слепой, безудержной любви, на которую способен папа.