Спасибо Фрее. Я был готов к этим словам.

— Чем ты это обоснуешь? — я смотрел прямо в её бессовесные глаза.

— Тем, что у меня есть два сына, — не смутилась королева. — И меня в первую очередь волнует их судьба, а не твоя.

— Они незаконнорожденные!

— Их происхождение не менее благородно, чем твоё, — спокойно отвечала Эрнестина. — И они старше тебя на год. Что там говорится в своде законов о королевской семье? Трон наследует старший ребёнок правящего монарха. Ханс старше Йоххана на три часа и пятнадцать минут. Он унаследует трон.

Поверить не могу. Эрнестина меня победила. Вот она — правящий монарх. Вот Ханс — старший ребёнок правящего монерха. И вот я — син погибших правителей, за которого больше некому похлопотать. Я не нашел что ответить.

— Вы с Мэрит отныне носите титулы графа и графини, — безжалостно добила Эрнестина. — Ты становишся третьим претендентом на престол. Мэрит, соответственно, четвёртая.

Как благородно. Оставить нам призрачную надежду на принадлежащее нам по праву, чисто для вида и успокоения народа. Повезло ещё, что у Эрнестины всего двое детей и нет племянников, иначе быть нам с Мэрит и десятыми, и двадцатыми.

— Ты должен знать о наследстве Мэрит, — продолжала Эрнестина. — Почившая королева Офелия единолично владела архипелагом Шпицбергеном. В завещании указана единственная наследница архипелага — твоя младшая сестра. Она сможет заявить на него права в день своего совершеннолетия.

Каким же молодцом была моя мама! Её завет не смогла обойти даже эта беспринципная змея. Мне немного полегчало. По крайней мере, сестра не останется без гроша за душой.

— А что насчет завещания отца? — в этот раз я смотрел куда угодно, только не на королеву. Та нервно пожала плечами.

— Его нет. Густав не планировал так рано умирать.

Вот и все. Несколько слов, как приговор. Я грустно размышлял о том, что могу написать книгу: "Как за один день превратиться из наследного принца в захолустного графа без средств к проживанию", как Эрнестина ещё раз ударила по больному месту.

— Я хочу отправить Фрею на воспитание в закрытый пансион.

На этом моменте я очнулся одновремененно с Корнелией.

— Фрея никуда не поедет. — Меланхолично оборвала королеву её сестра. — Она остается здесь.

— Аргументируй. — Эрнестина не просила — приказывала.

Корнелия застыла. На её лице отразился такой мыслительный процес, что его практически было слышно. Мне даже стало интересно, что она придумает, потому что о настоящей причине — своей привязанности к Фрее — точно не скажет, ведь Эрнестина не посчитает её достаточно веской.

— Фрея — один из мощных рычагов влияния на Эрика, — наконец выпалила она.

К моему вящему изумлению, Эрнестина щёлкнула пальцами и закивала.

— Соображаешь, — королева откинулась в кресле. — Вот почему ты всегда была мне нужна.

Моя судьба решилась двумя женщинами, которым не было до меня никакого дела — они оставили меня жалким графом без земель и без чьей-то поддержки, с двумя сёстрами, которых больше некому защитить. Я переводил взгляд с Эрнестины на Корнелию и обратно, и не мог понять, как до такого дошло. Но точно знал, что так будет не всегда.

Глава 6. Неудачный день удачливой девчонки

Хелена. 10 лет спустя

Я проснулась уже уставшей. Вчерашнее застолье плохо отразилось на самочувствии: голова раскалывалась, в глаза словно песка насыпали. Горло саднило от чудовищной жажды. Телефон в руке завибрировал и предательски блеснул восьмеркой на экране. Просыпать — это моё.

Сегодняшний день — юбилейный. Десятилетие с момента присвоения Британии статуса "Совершенное королевство", что, собственно, мы вчера и праздновали. Но даже этот праздник умудрилась испортить наша классная руководительница. Моему классу все равно нужно явиться в школу для решения вопросов скорой поездки классом на отдых и связанных с ней организационных, несмотря на сегодняшний государственный выходной. Так что с кровати я буквально сползала, тяготимая долгом идти на собрание и большой святой ленью.

Приходить в себя пришлось очень быстро. Миссис Андервуд не любила опозданий, и легко могла отстранить меня от поездки за это. Но не всякий протест в моей душе рождён, чтобы быть сломленным! Я достала из своего крошечного шкафа шорты, под стать им полосатые гольфы, и впрыгнула в салатного цвета конверсы. Этого хватит, чтобы у руководительницы задергался глаз, но не больше. Не хотелось невинных жертв.

Моя комната оставалась все той же, что и в детстве. Шкаф для обилия вещей был маловат, да и самой комнаты мне уже не хватало. Я в ней себя чувствовала, как Гулливер в стране лилипутов — слишком большой для собственных воспоминаний. Но другой быть не могло, и в ближайшее время не предвиделось. Мой бедный папа не располагал соответствующими средствами, и я не могла его винить.