— Почему ты смеешься? — требует она.

— Ты назвала меня убийцей щенков, — мне удается прохрипеть между смехом. — Ты сумасшедшая.

Через секунду она разражается хихиканьем. Взгляд собаки неуверенно перемещается между нами, пока мы стоим и смеемся, как пара идиотов, промокшие насквозь и полуголые.

— Хорошо, — смягчается она, когда приступ хихиканья наконец утихает. — Возможно, я перешла все границы. Я знаю, ты просто беспокоился за мою безопасность. И спасибо за то, что приплыл туда, чтобы помочь. Я ценю это.

— Не за что. — Я поднимаю пояс своих джинсов. Мои мокрые боксеры прилипли к промежности, из-за чего трудно застегнуть джинсы. — Давай соберем наши вещи и вернемся ко мне. Мне нужно переодеться. Ты можешь там обсохнуть, и я подвезу тебя домой.

Она ничего не говорит, уставившись на меня.

— Да, — вздыхаю я, — возьми собаку.

Когда мы приезжаем, в доме темно. Ни мотоцикла, ни джипа Эвана на подъездной дорожке нет, а входная дверь заперта, когда мы с Маком выходим на крыльцо. К счастью, внутри все в порядке. Поскольку наши друзья часто используют наш дом в качестве площадки для вечеринок и промежуточной станции между барами, его часто бросают открытым. Однако мы с Эваном, из-за отсутствия у нас других социальных навыков, стараемся содержать наш дом в чистоте. Мы не законченные животные.

— Можешь воспользоваться моим душем, — говорю я Мак, указывая на свою спальню на первом этаже после того, как включаю свет и достаю себе пиво из холодильника. Я заслуживаю выпить после моих героических усилий по спасению собак. — Я найду какую-нибудь одежду, которую ты можешь взять.

— Спасибо. — Она носит на руках сонную, свернувшуюся калачиком собаку. Я сказал ей в грузовике, что, если она хочет оставить ее здесь, я отвезу ее в приют утром. Хотя я начинаю сомневаться, смогу ли я вырвать ее у нее.

Пока Мак в моей ванной комнате, я достаю чистую футболку и пару джинсов, которые Хайди оставила здесь давным-давно. Или, может быть, они принадлежат Стеф. Девушки всегда оставляют свои вещи валяться где попало после вечеринки или дня на пляже, и я перестал пытаться их вернуть.

Я оставляю одежду аккуратной стопкой на кровати, затем снимаю мокрую одежду и надеваю футболку и пару спортивных штанов. Пар, выходящий из-под двери ванной комнаты, невероятно соблазнителен. Интересно, как бы отреагировала Мак, если бы я зашел в душевую кабинку, встал у нее за спиной и обеими руками обхватил ее грудь.

Стон застревает у меня в горле. Она, наверное, отпилила бы мне яйца своими ногтями, но, возможно, это того стоило, просто чтобы прикоснуться к ней.

— Привет, привет, — зовет мой брат от входной двери.

— Я здесь, — отвечаю я, направляясь обратно на кухню.

Эван роняет ключи на расколотый деревянный островок. Он берет пиво и встает у холодильника.

— Что это за запах?

— Мы с Маккензи спасли бездомного щенка с пристани. — Бедняжка действительно немного воняла. Думаю, теперь я тоже так думаю. Потрясающе.

— Она здесь? — злая ухмылка расползается по его лицу, когда он оглядывается.

— В душе.

— Ну, это было легко. Я почти разочарован, что у меня не было больше времени, чтобы насладиться этим.

— Это не то, о чем ты думаешь, — ворчу я. — Собака застряла на камнях, и нам пришлось залезть в воду, чтобы спасти ее. Сказал Маккензи, что она может прийти сюда, чтобы привести себя в порядок, а потом я отвезу ее домой.

— Отвезти ее домой? Чувак. Это твой шанс. Закрывай сделку. — Он нетерпеливо качает головой. — Ты помог ей спасти щенка, черт возьми. Она готова.

— Не будь мудаком. — Что-то в том, как он говорит, задевает меня за живое. Этот план не совсем этичен, но мы не должны быть неряшливыми по этому поводу.

— Что? — Эван не может притворяться, что скрывает свое ликование от того, насколько хорошо работает этот план. — Я просто говорю.

— Ну… — я делаю глоток своего пива. — Держи это при себе.

— Привет, — раздается неуверенный голос Мак.

Она входит, и я вижу ее — в моей рубашке, темные влажные волосы зачесаны назад — наводят на всякие греховные мысли в моей голове. Она не надела джинсы, поэтому ее ноги голые, загорелые и бесконечно длинные.

Блядь.

Я хочу, чтобы они обернулись вокруг моей талии.

— Эван, — приветствует она моего брата, кивая ему, как будто каким-то образом знает, что он замышляет недоброе. Неудивительно, что она все еще держит на руках спящего щенка.

— Окей. — Эван одаривает ее прощальной улыбкой, берет свое пиво и отталкивается от холодильника. — Я устал. Вы, дети, веселитесь.

Мой брат не ценит тонкости.

— Я что-то не то сказала? — сухо спрашивает она.

— Неа. Он думает, что мы собираемся переспать. — Когда я поднимаю руку, чтобы провести ладонью по своим влажным волосам, ее глаза расширяются от тревоги. Мой лоб хмурится.