Очередь тоже не лыком шита, и попросила предъявить наглецам соответствующий документ, подтверждающий их участие в боевых действиях на куликовском поле. Естественно, у матросиков документов не оказалось. Возрастом не вышли. Когда началась война, их мамки еще даже “согрешить” не успели, потому что возраста были явно пионерского или около того.

Морячков вытолкали в шею в самый конец очереди. Но один из них никак не хотел смириться с поражением. Он бил себя в грудь и кричал, что за всех ублюдков, что стоят в чертовой очереди, он проливал свою кровушку. От такой наглости один из оппонентов — грузный мужик с пузом борца сумо и мордой матерого белазиста, очень возмутился и выразил свое негодование зуботычиной зачинщику. Тот весом значительно отставал от “белазиста” и полетел, как фанерка, но не в Париж, а прямо на негодующую очередь. Кого-то сбил с ног, зацепив полосатой тушкой. Началась свалка. Подвыпившие граждане считали своим святым долгом вступиться за слабого, униженного и оскорбленного, то есть за себя. И кидались друг на друга.

Дебош смогла успокоить только продавщица. Из-под прилавка она достала… Нет, не дробовик, как в вестернах, а милицейский свисток. Переливчатый оглушительный свист резанул по перепонкам и подействовал на воителей отрезвляюще. С криком: “Шухер! Менты!” Они вмиг рассосались по углам.

—Придумал! — воскликнул Антон.

— Что придумал? — не понял я, переключившись от представления кунг-фу в стиле “Пьяный мастер”, на него.

— План придумал, — Быков хитро улыбался и с торжествующим видом на меня поглядывал.

— Не-ет…

— Да-а-а… — гаденькая улыбка Быкова стала еще больше…

На задуманное мероприятие пришлось надеть вновь костюмы с выпускного школьного вечера. Быков в свой вместился без труда. После школы он даже маленько схуднул. Сбросил жирок тренировками и работой на заводе. Когда я облачился в свой, то стал похож на Сергея Зверева. Все в облипку. Не хватало только львиной гривы и пельменей вместо губ.

“Подрос” я с выпускного килограммов на десять. Благо в СССР было принято носить костюмы свободного кроя. Почти на пару размеров больше. Так что я смог уместить свое тельце в фирменном изделии фабрики “Большевичка”. М-да… С зарплаты надо бы новый костюмчик прикупить.

Из куска красной ткани мы смастрячили нарукавные повязки. Еще усов не хватало, а так вылитые дружинники.

В парк вошли чинным и размеренном шагом стражей порядка. Дружинники тогда по полномочиям чуть ли не приравнивались к сотрудникам милиции. Могли даже проверить документы и составить административный протокол на нарушителя. Даже существовала ответственность, за неподчинение законным требованиям дружинника.

В СССР в качестве мер поощрения для дружинников устанавливали дополнительный оплачиваемый отпуск, награждали почетными грамотами, нагрудными знаками, премиями и ценными подарками. Члены народных дружин имели право на преимущественное получение жилья, льготные путевки в санатории. Хотя последнее вряд ли выполнялось.

Мы прошли через кордон с билетершей без проблем, многозначительно кивнув на входе “коллегам” с красными повязками. Молодой Антонов вещал из винила свой новый хит. Кругом народу битком. В последние теплые деньки бабьего лета каждый хотел попасть на танцы.

Мы встали в сторонке и стали наблюдать. Не так-то легко найти в такой толпе нужного человека. Человека да, а вот ряженого попугая гораздо проще. Через пару-тройку песен мы срисовали нашего старого знакомого. Только пиджак у него был другой. Но такой же пестрый и безвкусный как первые наряды Леонтьева.

Наркодилер, как ни в чем не бывало, шнырял между танцующих. Обменивался любезностями и прочими рукопожатиями. Казалось, здесь его знает каждая собака.

Иногда он задерживался возле очередного мажорчика. Что-то с ним обсуждал. Затем вместе они удалась в ближайшую рощицу. Вот там бы его и прижать. Но с последнего нашего знакомства в рощицу за дилером и клиентом всякий раз, как бы случайно, увязывалась пара мордоворотов. Издалека не видно, наши это знакомые или нет. Одевались они не так эпатажно, как объект их охраны.

Поэтому план у нас был немного другой. Его придумал Быков. Не думал, что он вообще может что-то придумать, кроме как выпить сразу две кружки пива одновременно.

Я долго противился этому плану. Но выхода у нас другого не было. Ряженый всегда находился в гуще народа и всегда был на виду. Придется нам сегодня немного поступиться принципами и нарушить общественный порядок.

— Готов? — спросил я друга.

— А то, — ответил Быков, доставая из кармана сверток.

Быков разорвал перетянутый резинкой газетный сверток. Я с грустью взглянул на увесистую пачку советских денег купюрами в один рубль. Эх… Прощай заначка. Не жили богато — не фиг начинать. Пришлось пожертвовать своими скромными накоплениями.

Антон забурился в самую гущу танцующих и широким жестом швырнул над головами людей пачку денег.

Зеленовато-желтые бумажки разлетелись, словно новогоднее конфетти. Часть из них сразу упала под ноги, а часть крутилась и переворачивалась в воздухе. Люди сначала не поняли, что за фантики сыпятся им на головы. На улице уже стемнело, а мигающая цветомузыка не самое хорошее освещение.