– К вам пришли из милиции, - сообщила она, смакуя каждое слово.

– По какому делу?

– Сказали, что вы сами знаете...

Я надел пиджак и вышел в переднюю. Там стоял лейтенант милиции, тот, что меня допрашивал.

Лицо у него было осунувшееся, строгое и на этот раз недоверчивое. Он стоял возле стены и пристально рассматривал репродукцию со знаменитой картины Ван-Гога "Ночное кафе". Лейтенант не спускал с репродукции настороженно-любопытных глаз, словно его приход был связан с необычным, тревожным и трагическим содержанием этой картины.

Кивком головы он поздоровался со мной и сказал:

– Я насчет той книги. Книга со мной.
– Он вынул из полевой сумки книгу, аккуратно обернутую в белый лист ватманской бумаги.

– Пройдем в кабинет, - сказал я.
– Тут темновато.

Он снял шинель, обтер подошвы сапог о половик, прошел за мной.

– Я к вам насчет книги, - повторил он.

– Догадываюсь.

– Недобрая книга, Злая книга. Дотошная книга.

– А что случилось?

– Что? Ваш рисунок исчез. А на том месте появилось мое изображение.

– Но при чем тут я?

– Я не к этому. А чтобы разобраться. Должен я уяснить или не должен, прежде чем доложить вышестоящим?

– Почему вы должны докладывать?

– По-вашему, я должен скрыть этот факт от общественности?

– Не знаю. Ведь есть опасность ввести общественность в заблуждение. А вдруг вам показалось?

Он раскрыл книгу на той странице, где лежала закладка - автобусный билет, и показал мне иллюстрацию. Я увидел изображение мальчика с живым смеющимся лицом.

– Это же мальчик, - сказал я.

– Нет, это я. Но в детском возрасте. Дома на стене висит точно такая же фотокарточка.

– А не мог кто-нибудь приклеить ее в ваше отсутствие?

– Потрогайте. Она не приклеена.

– Да, - согласился я, внимательно рассматривая изображение.
– Несомненно, напечатано в типографии вместе с книгой.

– Но ведь раньше ее не было. Она появилась потом, когда вы ушли.

– Может, все-таки была, - сказал я.
– Страницы склеились, и мы не заметили?

– Хорошо, - согласился лейтенант.
– Допускаю. Склеились листы. Но я-то как сюда попал, да еще в школьном возрасте? Объясните.

– Может, не стоит объяснять?

– Почему?

– Существуют и необъяснимые явления. Нужно ждать, пока их объяснит наука.

– Я не могу ждать. Это раз. Мне работать надо. Два. Моя работа не терпит путаницы. Три. Не терпит беспорядка.

– Помилуйте, какой же здесь беспорядок? Книга. Роман с иллюстрациями. Обыкновенное дело. Ну, вкралась опечатка. Это тоже случается. Ваше изображение попало случайно в текст... Снимок-то висит на стене или исчез?

– Висит.

– А среди ваших соседей по квартире нет случайно печатников?

– Соседка работает в типографии.

– А отношения с ней какие?

– Всякие.

– Ну вот и нашли объяснение, - сказал я.
– Она или само чудо? Скорей всего она.

– Этому трудно поверить, - возразил лейтенант.
– Сначала ваше изображение. Потом мое. Я должен распутать этот узелок. Из-за этой задачки не спал ночь. Рассчитывал на вас. А вы уклоняетесь, хотя вам что-то известно.

– Я не уклоняюсь. Но, поверьте, знаю немного больше вас. Думаю, разгадку нужно искать в содержании самой книги. Вы ее читали?

– Два раза подряд...

– Содержание вам не показалось странным?

– Ничего странного не нашел. Ведь это фантастика. Разве только науки слишком много. Трудновато написана.

– Науки? Но ведь не нашей, не земной, а инопланетной.

– Я не о романе пришел с вами говорить. А об этом изображении, которое...
– он махнул рукой.
– Извините, если помешал отдыху или работе.

– Ничего! Ничего! Вопрос действительно важный. Такое чувство, что кто-то с нами играет в непозволительную игру.

– Кто-то? Нет, я хочу знать, кто?

– Я тоже хочу.

– Вы с писателем разговаривали? С этим Черноморцевым-Островитянином?

– Постараюсь повидаться. Если что-нибудь узнаю, извещу. Лейтенант попрощался, но, прежде чем уйти, долго стоял в передней перед репродукцией "Ночного кафе", где безумствовали и неистовствовали взбунтовавшиеся вещи.

– Непорядок, - сказал лейтенант, - беспокойство. Это раз. Время теряю. Два. До следующей встречи.

9

Придя в гости к старому, еще университетских лет, приятелю, я и не подозревал, что опять войду в соприкосновение с загадкой, мучившей меня вот уже несколько дней.