– Пойду гляну, – Рид поглядывает в заднее окно.

– Нет. Лучше я. А ты пока пересядь за руль, ладно?

Беру с собой бутылку воды, выхожу из машины и направляюсь в сторону Смит.

Её тошнит.

– Джен.

– Чёртовы креветки, – упирается ладонями в колени. – Вот говорил мне Ричи, не ешь всю эту дрянь из Мака. А я…

Снова выворачивает.

– Фуух.

Тяжело дыша, выпрямляется.

Подхожу ближе. С беспокойством осматриваю её лицо.

Бледная. Пот на лбу проступил.

– Выпей. Может, полегчает.

– Да вроде сейчас уже лучше…

Убирает кудри назад, прикладывает бутылку к губам и жадно пьёт. После чего пару минут стоит и приходит в себя.

– Всё, я вроде в норме, идём.

– Точно?

– Угу.

Возвращаемся к иксу.

– Пусть он машину ведёт, ты не против? – смотрю на неё мордой кота из Шрэка.

– Пф… Да пожалуйста.

Качает головой и нехотя забирается на пассажирское место.

– Отравилась чем-то? – озабоченно спрашивает её Рид.

– Вот вообще не твоё дело! – сползает вниз и отворачивается к окну.

На том и затихают.

В дороге до неопределённого конечного пункта мы проводим целых два часа. Едем куда-то в сторону Темекулы, но зачем-то сворачиваем в лес на грунтовую дорогу.

Атмосфера в машине отчего-то накаляется. В том смысле, что становится напряжённой. Рид – мрачнее тучи. Он постоянно дёргается и посматривает в зеркало заднего вида.

Дженнифер тоже почему-то начинает нервничать. Это заметно по тому, как она чешет внутреннюю сторону своей ладони. Дурная привычка, оставшаяся ещё со времён нашей юности, всегда помогает мне распознать её волнение.

– До чего вонючие! – возмущается, недовольно размахивая руками.

– Да ты их раньше вместе со мной курила, – напоминает ей Рид.

– Фу, как здорово, что больше этого никогда не будет, – кривится, а он поджимает губы.

Тем временем дорога становится просто отвратительной. Ухабы, камни, грязь и глубокие лужи, не успевшие просохнуть после затяжных дождей. Одним словом ужас.

Нас кидает по салону. Кругом лес, и я вообще не представляю, куда эти двое меня везут.

Когда в сгустившихся сумерках расступаются деревья, перед нами открывается вид на небольшое озеро, местами поросшее высокой травой.

– Джен… – в растерянности осматриваю местность.

Замечаю полуразрушенный пирс и одиноко стоящий дом из бруса.

– Зай, без вопросов, пожалуйста, – просит она.

Без вопросов. А на сердце так неспокойно...

Рид останавливается неподалёку. Глушит мотор. Опускает голову и сидит вот так ещё несколько минут. Тем самым озадачивая меня ещё больше.

Вскоре ребята выходят из машины и ждут, пока я сделаю тоже самое.

Подходим к дому. Брукс поднимается наверх первым. Джен за ним, а вот я… преодолеваю эти ступеньки последней.

Ноги почему-то не слушаются.

Пытаюсь унять дрожь, пронзившую тело. Вопросительно смотрю на Рида, ожидающего меня у двери, но он почему-то старательно избегает зрительного контакта. Ведёт себя так, как вёл два месяца тому назад…

– В чём дело? – озябнув, обхватываю себя руками. – Что там такое?

 Переглядываются, и это меня настораживает.

– Пусть… сама… – тихо шепчет Джен, но я слышу.

Брукс поднимает руку и стучит по деревянной поверхности. Надо сказать… очень странно стучит. Будто использует какую-то мудрёную комбинацию. Словно это некий шифр.

Скрип засова. Дверь открывается, и перед нами появляется человек. Человек, одетый в форму… монаха.

– Это снова мы, Тамир, – сообщает ему Рид.

Тот осматривает пришедших и задерживает на мне внимательный взгляд. И мне от этого взгляда становится как-то не по себе.

Рид и Дженнифер заходят в дом. И я спешу последовать их примеру. Чувствую себя очень нехорошо. Какая-то ненормальная тревога внезапно начинает душить горло.

– Роуз, сюда, – зовёт меня Смит.

Быстро осмотревшись, направляюсь туда, где она стоит.

Ладони вспотели от волнения. Пульс лихорадочно частит, и каждый мой шаг отдаётся в ушах ритмичным эхом.

– Всё хорошо, – успокаивает меня Джен и берёт за руку.

Сглотнув, нерешительно пересекаю порог комнаты.

Заметить что-либо из обстановки не успеваю. Потому что Рид, загораживающий обзор своей широкой спиной, в этот момент отходит влево и…

Всё вокруг перестаёт существовать.

В тишине дома мой шумный, прерывистый вдох звучит особенно громко.

Рот непроизвольно открывается. А глаза расширяются от шока, накрывшего ледяной волной.