Пелена перед глазами не просто вспыхивала рваными вспышками, все перед глазами стало алым – водоворот ревущей воды, которая неслась по дождевым каналам к морю; камни над головой; здания вдалеке, руки – все светилось красным.

Контроль! Контроль! Контроль!

Коста высовывался наружу из под укрытия и подставлял голову под дождь, чтоб хоть немного прийти в себя.

И – проигрывал, проигрывал сам себе, сползая в бездну ярости, отчаяния, и – ненависти. Как будто он висел на краю обрыва, держась лишь кончиками пальцев, руки соскальзывали со скалы, и под ним – далеко внизу – штормящее Северное море, бурунами набегающее на берег…и он сорвется… сорвется, если даст волю ярости.

Нельзя. Нельзя. Нельзя. Контроль.

Он расцарапал грудь до крови, чтобы избавиться от внутреннего жара, который душил внутри, клокотал в горле, и стучал алым наббатом в висках.

Мастер говорил – ждать. Мастер говорил – терпеть. Терпеть сжав зубы, и когда ему исполнится шестнадцать зим, “дурная кровь отступит”. Нельзя давать волю гневу, нельзя давать волю ярости, нельзя, чтобы мир вокруг становился красным. Мастер говорил – или ты победишь “дурную кровь” или “дурная кровь” победит тебя.

Нельзя. Нельзя. Нельзя.

Мастер говорил – если “дурная кровь” возьмет верх – это уничтожит его – рассудок, и когда он очнется, то уже не будет прежним. Преступивший черту раз не сможет удержаться и будет проигрывать в битве самому себе снова и снова.

Я сильнее. Сильнее. Сильнее.

Шептал Коста в бреду, зажмуривая глаза.

Я не моя кровь. Я – сильнее.

Мастер говорил – гнев обращенный наружу убивает других. Но гнев, обращенный внутрь – убивает тебя. Если не выпустить ярость, она обращается вовнутрь. И начинает пожирать.

А гнев, превращается в жар. Всегда. Нужно гасить огонь, контролируя силу ярости… или она сожжет тебя дотла.

Мастер говорил…

Коста замычал и затряс головой, как собака – “мастер, мастер, мастер” – перед глазами все опять вспыхнуло алым.

Не думать. Не думать. Не думать.

Я – не моя ярость. Я – не мой гнев. Я – не моя кровь. Я – сильнее. Сильнее. Сильнее. Я – не то, что я чувствую…

Я не настолько слаб!!!

Коста замерз, его то колотила дрожь, то бросало в пот, зубы стучали. К ночи внутреннийжар стал таким, что под ним нагревались камни, и из последних сил он стянул рубашку, сапоги, оставшись в одних штанах, выполз под дождь и лег.

Под холодные струи. Лег и ждал, пока жар внутри схлынет, пока красное марево не побледнеет перед глазами.

Возвращался обратно и снова ждал, и снова выходил под дождь, и снова возвращался, и снова ждал.

Вдали над городом – над одним из западных окраиных кварталов в черное небо поднимался столб огня и дыма, такой яркий, что освещал крыши и дома, как большой полыхающий факел. Но Косте было все равно – чуть больше красного, чуть меньше красного, когда весь мир – алый, ещё немного света ничего не решало.

Жар спал к утру, когда его так шатало от усталости, что он не мог стоять ровно. Пелена рассеялась и в сером предутреннем мороке он ясно увидел, какая вода в дождевом канале – мутная, бурлящая, грязная; мокрые камни – почти черные, а жетон, болтающийся на шее – светлый.

Он – выиграл. Эту битву с самим собой. Выиграл. Не позволил “дурной крови” снова взять верх. Ещё никогда ему не было так сложно. Чутьем или даром зреть суть он знал, чувствовал, что сдайся он сегодня – потерял бы себя навсегда. Прежнего Косты не было бы… он исчез, растворился в алой дымке…

Именно этого всегда добивался Мастер от него – “абсолютного контроля”, если ты не управляешь своими чувствами – ими будут управлять другие, управляя тобой. Именно этого требовал… и теперь уже не узнает, что у него получилось…

Коста тряхнул головой, отгоняя мысль.

Не думать.

Дождь стихал – Коста посмотрел на небо, выбрал место посуше – куда не долетали брызги с переполненного водой канала, забился между камнями и забылся сном.

К утру дождь полностью перестал. Там, где ночью Коста видел марево пожара – вился вверх сизый столб дыма.

Не показалось в бреду. На другом конце города действительно был пожар.