Коста фыркнул, убрав руку – волшебство разбилось.

– Уверен, – настойчиво произнес Лис. – Где ещё ты найдешь такого, как я? Цени! Но, чтобы стать братьями, нужно узнать друг о друге всё-всё-всё… Я расскажу тебе про приют, а ты про то, почему за твою стриженную голову дают небывалую цену – целых три феникса…

Коста зевал. С большим трудом удерживая глаза открытыми. Ракушки побледнели – свет стал тише, и ему казалось, что близок рассвет, но рыжий всё говорил, говорил и говорил. Коста засыпал, просыпался, и снова – засыпал, а пройдоха всё говорил, говорил и говорил, не затыкаясь ни на мгновение. Если считать разговоры – разновидностью медленной пытки, то он уже готов был просить пощады.

– Я уверен мы рождены братьями, мы точно должны стать братьями! Ты отдал мне кусок лепешки – это священно, мы разделили хлеб, значит – теперь братья, осталось разделить кровь, и… – Лис ухмыльнулся, – потом ты пожалеешь, если мы расстанемся, а мы так и не станем братьями… Когда я стану знаменитым, ты придешь на представление – я увижу тебя и скажу – вот, десять зим назад меня отвергли, – рыжий патетически приложил ладонь ко лбу, – я предлагал ему свое сердце, свою душу, всего себя, – прижал он руки к груди, – и даже пол булочки!

– Пол булочки? Когда?

– Не важно! Главное не слова, а эмоции!!! – зашипел мальчишка. – Я расстроен, убит, светляки на сцене сияют, публика рыдает от того, какая история…меня – отвергли!!!

– Ты пока ещё не знаменит.

– Буду, – хитрая мордочка вытянулась, и он похлопал длиннющими ресницами – хлоп, хлоп, хлоп, хлоп.

Коста закатил глаза вверх. Полночи – полночи он слушал про то, как Рыжий станет знаменитым. Великими и сияющим. Звездой театральных подмосток – драгоценностью труппы Ашке, самым почитаемым из всех менестрелей всех времен и народов.

Рыжий грезил театром. Грезил с тех пор, как одна из небольших провинциальных трупп не сделала крюк, разогнав сиянием своего величайшего творчества глухую тьму невежества на побережье.

– А ты будешь каллиграфом…Учти, я общаюсь только со знаменитыми, так что тебе придется соответствовать моему уровню! А я стану самым великим!

– Ага..

…

– Ага…

…

– Ага…

…

– Ты заткнешься или нет? Спи уже!

Утром они вышли в город затемно – заря только-только позолотила небо. Скалы были мокрыми после дождя, Коста – сонным и не выспавшимся, тропа – узкой.

Вниз, на острые скалы он сорвался, качнувшись вбок – потерял равновесие, а нога соскользнула.

– Дерррррррржиссссссссссььь, – хрипел Рыжий, прикусив губу. Лицо пройдохи стало алым от напряжения – вены на руках и на лбу вздулись. – Держись, мать твою за ногу…

Коста держался, но – ладонь выскальзывала. Лис распорол руку о камень, когда ловил его, и кровь – вязкая, стекала вниз… пальцы скользнули…

– Держись я сказал!!! Арррррр… – зарычал Рыжий, перегнулся вниз, и каким-то неуловимым движением, схватил его второй рукой за халат, дернул вверх на себя так, что они оба оказались сверху – на самом краю.

Дыша – тяжело и влажно, они лежали мгновений пять, глядя в бескрайнее небо.

– Придурок, – выдал рыжий первым. – Сказал же – мокро. Сказал же – скользко. Сказал же – глаза протри и смотри под ноги.

Коста вяло замычал в ответ – сил возражать не было, как и возразить, что кто-то не давал ему спать всю ночь, а, если бы он выспался, то был бы куда более внимательным…

– Руку распорол… глубоко, кровит то как, – жалобно стонал Рыжий. Развернулся к нему и со всей дури припечатал его по плечу.

– Ашшшшх… – Коста зашипел от боли. Кожу, вместе с тканью рубахи он продрал, когда падал – края намокли от крови.

– Всё, теперь мы браться, – довольно хмыкнул Рыжий. – Не отвертишься… Хлеб делили? Делили! Кровь смешали? Смешали… Ты теперь мне жизнь должен, когда-нибудь отдашь должок…

Коста промолчал, осматривая плечо.

– …и раз мы теперь кровные братья, может ты наконец скажешь, как тебя зовут? Не могу же я тебя так и звать молчуном и стриженым, а?

Рыжий ныл всю дорогу. Тихо поскуливал, баюкая руку, и, если сначала Коста раздражался – неженка, то потом стих – рана и правда выглядела неважно.

– Кормить меня будешь! Поить! Одевать! Пока рука не заживет, – постановил Рыжий.

Пройдоха оказался полезен – знал короткие пути в подворотнях, где можно свернуть, а где спрятаться – пару раз одергивал Косту за угол, когда вначале улиц появлялись патрули.

– Так чего не сдал то? – снова спросил Коста, когда они пережидали за оградой, пока пройдет очередная тройка в сером. – Три феникса – большие деньги на одного…