Коста вздохнул и положил зеленую морскую траву в рот.

Ракушки сготовились быстро – рыжий охал, совал обожженные пальцы в рот, вытаскивал их из костра палочками. Когда они чуть остыли, он требовательно протянул Косте руку.

– А теперь нож давай, – произнес он деловито. – Я видел – у тебя есть.

Коста вытащил из кармана нож оборванца с рынка, обмотанный куском тряпки и перебросил рыжему пройдохе. Тот выбрал ракушку побольше, размотал тряпку, насвистывая и затих, рассматривая рукоять.

– Это же… толстого… Жо? – рыжий поднял глаза на Косту с прищуром, оценивая его по новому – плечи, руки, и даже позу в которой Коста сидел у костра. – Это нож толстяка Жо, он никогда с ним не расстается – три красных полоски на рукояти, его счастливый талисман… Ты… встречался с бандой Жо… и ушел, да ещё и нож прихватил? – присвистнул рыжий, и подбросил его вверх – лезвие сверкнуло на солнце и тут же поймал обратно в руку. – Так это они тебя … А ты не так прост… дурак дураком… простых вещей не знаешь, а от Жо с прибытком ушел…Поймают они тебя – пощады не жди…

Коста пожал плечами.

– Не хочешь говорить – не надо, – оскорбленно нахохлился рыжий. Подобрал ракушку, вставил лезвие в отверстие и повернул – створки раскрылись с негромких хрустом. – Есть надо то, что внутри… – протянул он глядящему на это с сомнением Косте. – Ты ведь и этого не знаешь, да? – уточнил рыжий насмешливо. – Есть. Еда. Еду – едят. Но сначала кладут в рот и потом жуют. Зубами.

– Это не выглядит съедобно, – буркнул Коста разглядывая внутренности ракушки.

– Жри, что дают. Это обед, ужин и твой завтрак. Не нравится? Помолись Великому, чтобы послал что-то посъедобнее, – мстительно уточнил Рыжий, расщелкнул ножом свою раковину и присосался, причмокивая.

Закат они встречали, сидя на песке, плечом к плечу.

Живот был почти полон, но такой странной еды Коста не ел много зим. И очень надеялся, что он не скончается к утру.

Заплатка на днище почти высохла – последний слой плотно заложили толстыми ветками вряд – рыжий все таки оказался прав на этот раз – гончар из него никудышный. Плошки развалились в костре и не стали твердыми. Он что-то сделал не так.

Рыжий сох, подставляя то один бок, то другой теплому ветру, сняв верхнюю рубаху – босой и в одних штанах. Он нырял еще несколько раз, за странными маленькими ракушками, которые складывал в ряды у лодки.

Есть которые было нельзя – это пройдоха уточнил для Косты специально.

На вопрос – почему он не останется здесь постоянно – мало еды. Съедобных ракушек было немного, если бы не ушла рыба, можно было бы прожить, а так – все равно приходится возвращаться в город.

Ночью зарядил дождь. Барабанил сверху по днищу, и Коста долго прислушивался и трогал пальцами доски – не потекло ли где, но пока было сухо.

Сухой травы оказалось мало, и они сделали одну лежанку на двоих, поделив старое покрывало. Мелкие ракушки, которые рыжий нагреб за день под лодку, он вытащил наружу, как только пошел дождь. Вытаскивал в горсти, мочил и, ныряя в лаз обратно, брызгая мокрыми волосами, и раскладывал влажными вдоль бортов.

– Подожди, – прошептал он Косте. – И увидишь…

Чего он должен увидеть в этой темноте Коста не понял, зато он он отлично чувствовал, как тянуло сыростью от Лиса – и как начала мокнуть подстилка, и…

– Во-о-о-т… – тихо прошептал рыжий пройдоха, когда Коста привстал на локте, увидев синий свет.

Нежный, едва заметный, мерцающий, который становился все ярче… Ракушки – светились…

Коста был готов поклясться, что они пели – но звуков не было… Свет, голубовато синий, с зелеными отливами, как морская вода, ярко светился голубым в темноте, освещая лицо Лиса, руки Косты, лодку над головой.

– Красиво, правда? – довольно шмыгнул носом рыжий. – Я был уверен, что ты не видел, и как увидишь, как глаза вытаращишь…

Коста хотел фыркнуть, но не стал.

Хотелось молчать, смотреть и – слушать. Ему казалось, ракушки пульсируют в такт биению волн, набегающих на берег… и свет чуть подрагивает, меняясь…

– Сухие – они не светятся, – деловито пояснил рыжий. – И за ними нырять надо, и залежи не везде, но где есть – м-м-м… рыбаки часто вместо светляков используют, когда в море выходят… Эй… эй… ты чего…

Коста отмахнулся и снова провел рукой над светом – едва заметно шевеля пальцами, как будто рисовал… и тени, послушно менялись, создавая рисунок по бортам… голубовато-синие линии меняли лицо Лиса, делая его почти красивым… блики преломлялись, очерчивая пальцы тенями и как-будто танцевали… туда-сюда… туда-сюда…

– Эй, я не для того их принес, чтобы ты завис… ты и так молчун, каких поискать… я поговорить хотел… а это… делает атмосферу доверительной, – довольно улыбнулся рыжий, упав рядом на лежанку и закинул руки за спину. – Мы слишком похожи, я знал, что тебе понравится. Я уверен, мы должны стать братьями…