Шрифт:
Спал совершенно спокойно и расслабленно, как спят люди, которые наконец-то приняли сложное решение.
Побережье, скалистая бухта
– Не-е-е-ет!!! – орал Лис, уворачиваясь. – Убери от меня нож! Убери! Убери я сказал!!! Прочь!!!
– Иди сюда…
– Убери нож я сказал!!! Прочь!!! Прочь изверг!!!
Рыжий нарезал круги по пляжу, подпрыгивал, уворачиваясь от Косты, который охотился за ним с ножом в руке.
– Я не дамся!!! Тебе придется сначала убить меня!!! Убить, слышишь!!!
– Слышу, иди сюда… – крался Коста тихо. – Я сделаю это быстро…
– Нет!!! – орал рыжий. – Это мое главное и единственное достоинство!!!
– Иди. Сюда.
– Нет!!! Я не дамся… я не дам пустить под нож мою прелесть… я буду некрасивый…
– Тьфу! Пропади ты пропадом…тогда оставайся один…
– Я не хочу оди-и-ин… – гундел Лис. – И если я соглашусь… мне нужны пышные проводы… ты поможешь мне похоронить мою прелесть?
– Помогу, – у Косты кончалось терпение.
– И выроешь могилу…
– Вырою…
Нож сверкнул в воздухе и хвост – рыжий с подпалинами, остался в руке Косты.
– У-у-у-у… изверг… – взвыл Рыжий. – Изверг! Изверг! Изверг! Не мог ты найти какой-то другой способ добраться до Ашке!!!
– Другого пути нет…
– Есть, наверняка есть! Ты плохо думал!!!
– Я думал хорошо, – устало отмел возражения Коста. – Может есть ещё варианты, но этот самый безопасный, хоть и длительный. Храм нуждается в послушниках, им как раз сейчас не хватает… они возьмут всех, кто проявит рвение… Мы станем послушниками Великого на две зимы, и найдем способ попасть на паломничество в Ашке… клятва – добровольна и никого не держит… Храмовые под защитой – их не трогает ни один клан, ехать обозом со жрецами безопасно… молитвы я знаю, и потом, они наверняка начнут восстанавливать крыло – значит, им понадобится тот, кто может рисовать и расписывать фрески…а ты…, – усмехнулся Коста одной стороной рта. – …у тебя будет целых две зимы, чтобы поупражняться в лицедействе, пока твои благословения не будут наполнены искренностью…
– И все равно ты изверг…
– Там стригут всех, лучше я, чем жрец…и так ты покажешь, что сразу готов к лишениям, принимаешь их и готов нести службу…
– Но я не готов к лишениям! Не готов!
– Оставайся тут, – сплюнул Коста на песок. – Живи в бухте, и воруй в городе, и больше не подходи ко мне…
Лис обиженно замер, глядя, как Коста размашисто шагая удаляется на пляж. Стиснул в руках тощий “хвостик”, прижал к груди и побежал следом.
– Ты обещал похоронить мою прелесть!!! Ты дал слово!!! Что если мое достоинство пойдет под нож, будешь рыть могилу!!! Я требую величественные похороны!!!
“Прелесть” они похоронили. Вырыли ямку, Коста, стиснув зубы, накидал вниз травы, и долго ждал, пока Лис сможет расстаться с “хвостиком”, который поливал слезами.
– Я теперь некрасивый… – нудел он. – Чтобы играть женские партии нужны длинные волосы…. меня не возьмут в труппу… моя карьера… моя жизнь…
– Отрастут, – прошипел Коста сквозь зубы. – Это не яйца.
Рыжий вытаращил глаза и, наконец, заткнулся.
– Всё равно – это не лучший вариант, – настаивал Лис. – Если клановые захотят – храм выдаст…
– Не выдаст, – огрызнулся Коста, собирая вещи – он вернется сюда не скоро, нужно сложить и спрятать всё. – Даже последние крысы защищают стаю… Они не выдают своих. Две зимы – служить, слушать и запоминать, и вести себя безупречно, – он обернулся к рыжему. Тот закивал в ответ.
– И все равно они твари продажные, – снова начал Лис. – Нас выгнали из храма – всех нищих, потому что господа захотели молебен…Кто больше дадут – тому и продадут. Великий виноват, что допустил такое!
– А причем тут Великий? – Коста фыркнул. – Великий тут не причем. Жрецы это не Великий, им храм нужно ремонтировать… есть… кормить… одежда… считки, свечи… – перечислял Коста, – все это денег стоит. У них южное крыло заваливается, камни на заднем дворе расщербились, черепица падает. Сам храм маленький… Если прикинуть сколько фениксов надо на ремонт, – Коста замолчал, подсчитывая расходы.
– Вах, всё! – замахал руками Лис. – Так и выйдет, что не виноваты ни в чем… что даже руки не подали, когда я умирал!!!
Умирал? – Коста выгнул бровь.
– Почти умирал, – сварливо поправился Лис. – Два дня без еды и я бы умер! – воскликнул он патетически. – А в руку протянутую возложить должно, – пропел он строчку из проповедей.
– Нет рук других, кроме твоих, – возразил Коста. – Великому все равно. Кто тебе должен руку подать? Великий и так дал тебе две руки – работай и голову, – Коста постучал по виску, – чтобы в нее думать, а не только жрать…
– Попробуй подумать, когда два дня не жрамши…
– Уффф… – Коста выдохнул, запасаясь терпением. – Раз ты такой верующий, считай, что нас свел Великий…
Лис моргнул длинными выгоревшими ресницами.
– …свел, и подсказал путь, Великий заставил меня думать, и раз я придумал … то это Великому угодно, чтобы ты две зимы послушником был… Если всё по воле его и виноват он во всем, – закончил Коста насмешливо.
Рыжий открыл рот, закрыл, щелкнул зубами, а потом развернулся досадливо взмахнув рукой – “ну тебя, все равно не переспоришь”.