– Прошел? – шепотом спросил сосед, присаживаясь рядом без спроса – край тахты прогнулся под чужим весом. – Ты прошел круг испытаний! Прошел!!! – повторил он ликующе. – Наконец-то, значит я – выиграл!

Коста устало приоткрыл глаза – на лице Семнадцатого сияла широкая и почти детская улыбка удовольствия.

– На меня делали ставки? – произнес Коста хрипло – слишком много приходилось говорить последнюю декаду, и он даже боялся, что голос останется таким навсегда – слишком пострадали связки.

– Конечно, – сосед пожал широкими плечами. – Все, что не запрещено – разрешено, а не запрещено то, о чем не знают Наставники…

– И…много выиграл?

– Три обеда, – сосед поднял вверх три пальца. – Ты пока не понимаешь! – возразил Семнадцатый, не видя реакции. – Если ты наказан – обеда нет, если отработка – обеда нет, если не угодил учителю – обеда нет, сиди голодным. А так – я три отработки могу провести сытым… Ты определенно приносишь мне удачу!

– А были те, кто удачу не приносил? – уточнил Коста осторожно.

– Двое, – неохотно, после длинной паузы ответил Семнадцатый, – но об этом запрещено говорить и запрещено спрашивать – одной отработкой не отделаешься, ещё мозгоправа пришлют, – сосед поморщился. – Больно, страшно и потом декады не помнишь. Лучше молчать. И да, будут доставать, не думай что жетон дали – круг прошел и все…

– И долго… доставать будут?

Семнадцатый наморщил лоб, напряженно думая.

– Меня до сих пор иногда… а я тут почти три зимы, но я всем зубы считаю, поэтому меня особо не трогают… так только…

– А кого трогают «не так»?

– Слабых.

– У меня второй круг. – Признался Коста.

Семнадцатый открыл рот, закрыл и посмотрел на него, как на безнадежно больного.

– А спросить можно?

– Можно.

– Чего молчал то? Брезговал?

– Говорить не мог. Из-за эликсира.

– А чего стриженный такой? Болел да? Сильно? Заразно? Ты счас не болезный, не? Не заразный? – Семнадцатый отодвинулся на пару ладоней.

– Нет. Не заразный. Просто… пришлось постричься, – выдавил Коста неохотно.

– Давай я сегодня покажу Остров, теперь можно, – предложил повеселевший сосед щедро и добродушно. – А то было непонятно – оставят тебя или нет… чего время зря тратить.

Закат пламенел. Коста утомленно лежал на траве, глядя в небо – купол над островами сегодня как будто светился меньше обычного, истончившись до едва заметных и то не везде – бликов. Вдали, двигаясь точно по прямой к одному из островов, на волнах маленькой точкой качалась джонка.

– На… – Семнадцатый сунул ему под нос свежую рисовую лепешку, утащенную из столовой.

«Не хочу» – Коста молча помотал головой.

Есть не хотелось. Его вообще – тошнило. То ли от еды, то ли от запоздалого озноба, что было бы, не предложи старик свою кандидатуру в кураторы, и что было бы, не пройди он Круг испытаний.

Семнадцатый не замолкал ни на мгновение, пока таскал его за собой по округе, и Коста подозревал, что больше для того, чтобы продемонстрировать всем – спор выигран – новичок прошел, хотя мало кто верил.

Про Сейши сосед сказал коротко – «старый зануда», что толку от пыльных свитков? Про Шрама – поржал, причем точно с такими же интонациями, с какими декаду смеялся Наставник по боевке и подготовке. Про алхимика и прочих Учителей выразился коротко, емко и нецензурно.

Закат пламенел. Вдалеке, покачиваясь на зеленых волнах, крохотной точкой скользила вперед джонка.

Теперь – только вперед. Пути назад больше нет. Прошла ровно декада с того момента, как он здесь.

Рядом зашевелился Семнадцатый, стряхивая крошки с уголков рта, и вытянулся на траве. Зевнул, почесал задницу, поскреб в штанах спереди и, сыто рыгнув, поискал обо что вытереть руку, и, не найдя, просто провел несколько раз по халату. И протянул Косте, подмигивая:

– Вот теперь можно и поприветствовать… добро пожаловать на Октагон, Шестнадцатый. Добро пожаловать на Октагон.

Джонка качалась на волнах. Весла тихо погружались в зеленую воду и с тихим всплеском возвращались обратно. Мерные удары убаюкивали.

Уключины скрипели. Вода тихо билась о борт маленькой джонки. Парус сверху висел бесполезной тряпкой.

– Ни ветерка, ни артефакт не дали, – скрипнул зубами тот, кто греб – и на лбу выступила испарина от напряжения. – Почему мы должны грести, как последние рабы… разве для этого клановые…