Шрифт:
– Может выйти, закреплю обманку, – пробормотала магиня, ощупывая Косту жилистыми цепкими пальцами.
Травник колебался – лысина блестела в отсветах пожара на реке, но тут рядом встала его жена – та, что рыдала над телом мальчика. Выпрямилась, положив руку мужу на плечо.
– Слово. Мальчик, – женщины переглянусь между собой. – Сегодня вода забрала нашего сына, но подарила дочь.
Через два мгновения Коста проверил обувь и закрыл глаза – на него упали плетения.
– Сработает через три мгновения, хватит… на десять или пять, мало силы, – пояснила магиня. – Беги, как ветер, мальчик и да хранит тебя Немес…
Коста кивнул и обернулся на миг на девчонку:
– Её зовут Таби, мистрис! Таби-эр! – шепнул он и рванул в сторону голосов и марева пожара.
Коста мчал по берегу, перепрыгивая с камня на камень – тело согрелось от бега, легкие горели внутри. Свернул в подлесок – наперерез “голосам”, и начал шуметь. Трещал и ломал, гикал звал. Плетения сиры – мага сработали тогда, когда он уже перестал ждать – внезапное эхо возникло вокруг и разнесло его голос, искажая и приумножая, как будто он бежал не один, а целое стадо горных козлов ломилось сквозь чащу.
– Ах-ах-ах…
– Быстрее-быстрее-быстрее…
– Работорговцы….работорговцы… работорговцы…
– Вот они там! Уходят! – Огни свернули в его сторону, и Коста ускорился, запнулся о корягу и полетел кубарем, скатившись в овраг. Встал на четвереньки отряхнулся и – свистнул – пронзительно, по-охотничьи, так зовут орланов в горах…птицы вдалеке ответили нестройным клекотом…эхо плетений разнесло крик над лесом. И помчался дальше.
Сколько он бежал – Коста не знал, но ног он уже не чувствовал, уводя “светляки” преследователей все дальше от реки и от Таби – вглубь, и начал заворачить к кораблю по широкой дуге через поредевший подлесок.
– Эгей… эгей… эгей…
Преследователи начали настигать через пять мгновений – Коста петлял, задыхаясь, прыгал, бежал, но когда вспышки плетений начали освещать дорогу впереди – споткнулся, и вильнул в сторону – увидев двойку черных теней наперерез. Вспышка – и ловчая сеть подсекла ноги, и Коста кубарем покатился по земле.
– Попался! Беглец! Один есть! Взяли! Ищи остальных!
– Где остальные?
– Он один! Тьфу, Немес его сожри!
– Всего один мальчишка!
Коста кусался и даже двинул кому-то в нос затылком, когда его пытались схватить за шиворот.
– Волчонок! Тварь!
– Угомони его!
От резкого удара в висок Коста отключился.
Пришел в себя он лежа, уткнувшись лицом в холодную землю. Руки и ноги не шевелились, стянутые сзади. Справа вповалку – лежали люди, везде, сколько он мог видеть.
– Твари! Нет, какие твари… поджечь корабль… и ведь пылает – не потушить, столько фениксов!
– Артефакт сняли … успели…
Голоса над ним звучали хриплые, усталые и яростные.
– Могли бы получить и корабль и груз… – кто-то сплюнул рядом.
– Кто знал, что в этот раз у них столько магов? Стольких потеряли…
– Что с тем, “бешеным”?
– Отрубили руку, иначе не успокоить… Из пятырех только этот остался… Остановили кровь плетениями, если довезем… ух сколько за него дадут… на алтари такие ценятся… прорва силы… хороший круг… дорогая жертва…
– На аукционе таких рабов любят, – поддакнул второй. – Как думаешь, сколько за него можно выручить?
Коста щурился, пытаясь разглядеть хоть что-то, кроме смутных силуэтов чужих ног рядом – зрение расплывалось от удара по голове.
– Аккуратнее там, не попорть товар, и так улов сегодня не жирный! Потеряем ещё хоть одного – сам за раба пойдешь! – рявкнул кто-то.
– Чего он?
– Ничего… Они ни одного не поймали, только положили шестерых. Из двух баб, одна магом оказалась, хотя за троих детей дали бы хорошо… но эти… – ещё один презрительный плевок, – предпочли сдохнуть, но не даться… Столько фениксов пропало! Хотя баба была раненной, а одна девчонка подстреленной – может не дотянули бы… эх… сколько товара пропало! Стрелами попортили! Говорили же – цельтесь только в бойцов, и суденышко сожгли…твари, как есть твари… чем лучше помереть, чем метку носить? А так все зазря сдохли…
“…шестерых… одна баба-магиня… раненная… трое детей … девчонка подстреленная … сдохли… зазря… сдохли…сдохли… сдохли…”
Висок прострелила боль, и Коста обессиленно обмяк, уплывая в темноту.
Зря… все зря… все оказалось зря… “заноза”, дура конченная, менталистка тупая… все зря… сдохли… почему, Великий? Ну, почему?
Коста очнулся от качки – пол под ним то всплывал наверх, то падал вниз, ныряя на волнах. В горле першило, все тело болело, а в глаза как будто швырнули пыли. Пахло кровью, потом, и страхом.