Шрифт:
– Боги оставили меня… – донеслось до него едва слышно, когда очередной из очереди протянул чашку за едой.
– Боги оставили меня…
– Боги оставили меня…
– Боги оставили меня…
Коста молчал и пересчитывал тех, кто остался сегодня голодным – пять, шесть, семь. Семь – «принципиальных», верующих, которые отказались произносить вслух то, что потребовал бугай.
Наставник сказал бы не принципиальные, а «тупые». «Тупые идиоты». Коста произнес всё без запинки, когда протягивал миску, потому что знал – Великий точно не тупой, и точно поймет, почему ему, Косте, важно поесть. Не поест – не выживет, не выживет – не выберется, не выберется – не вернется в храм Великого поставить свечи за спасение. Все – просто.
Старик, которого избили утром, так и валялся на полу – чуть в стороне, показательно напоминая каждому, что бывает. Трогать старика запретили – и тот стонал тихо-тихо. Коста старался не слушать. Каждый – за себя. А он – ещё и за мастера. Но редкие тихие стоны все равно заставляли его вздрагивать и тянуться проверить наставника лишний раз.
– Вода! Первый десяток – построились! – дверь в трюм закрылась, бугаи перетащили через порог два полных ведра и выставили рядом. Граница двери сверкнула плетениями и погасла. «Мастеровой» сказал, что «глушат» по периметру внутри трюма, а снаружи – наверняка стоит «купол тишины».
Коста стоял за водой в третьем десятке, так же, как за кашей. Первое ведро уже кончилось – и начали разливать второе. Правда сначала весь трюм терпеливо ждал, пока напьются “четверо” и не по одному разу.
– Боги оставили меня…
– Боги оставили меня…
Коста сделал шаг вперед – на один шаг ближе к вожделенной воде – миску к ковшу на вытянутых руках уже протягивала стоящая перед ним мистрис, но вместо того, чтобы сказать положенное…
– Чтоб ты сдох!!! – женщина отбросила ковшик и со всей силы выплеснула воду прямо в лицо бугаю. – Боги не оставили меня! И никогда не оставят!
– А-а-ар-рр-р-р… – взревел бугай, отряхиваясь от воды. – Тварь!!!
– Мара всегда со мной… а-а-а-а….
Мистрис схватили за волосы, поставили на колени, рядом с ведром.
– Кто ещё?!! – проревел бугай. – Ну, кто ещё? Сколько! – удар – лупил он её ковшом прямо по голове. – Ещё! – удар. – Можно! – удар. – Повторять! – удар.
Женщина захрипела, падая на пол. Коста стиснул пальцами миску и отвел глаза в сторону.
– Кто?! Ещё?! Кто?! – бугай пнул женщину со всей силы и снова встал к ведру.
Замерев, Коста смотрел, как алые капли с ковша медленно падают прямо в ведро, где вода смешивалась с кровью.
– Следующий!
И он с заминкой сделал шаг вперед и протянул миску на вытянутых руках.
– Б-б-боги о-о-оставили м-м-м-меня…
– Что?!
– Б-б-б-б-бо-о-о… – начал Коста, сглотнул и попытался ещё раз. – Бо…бо…
– Ты издеваешься, щенок?! – бугай оглянулся на свою троицу сопровождения. – Нет, вы видели это? Бо-бо-бо? – передразнил он и развернувшись, резко выбил миску из рук Косты. – Вали на свое место, щенок. Научишься говорить – получишь воды!
Коста сжал кулак.
«Руки – достоинство каллиграфа. Руки – достоинство каллиграфа. Руки – достоинство каллиграфа. Руки – достоинство каллиграфа.».
– Во… во… во…
– Во-во-во? Ахахаха…
– В-в-воды, – твердо выдохнул Коста. – Воды!
– Пшел в свой угол, щенок. Учись слушаться старших.
– В-в-воды, д-д-дайте в-в-воды, – настаивал Коста упрямо.
– Пшел на место, щенок, – бугай угрожающе шагнул вперед, пытаясь схватить Косту, но тот увернулся. – Или воды больше не достанется вообще никому из – за тебя…
В трюме зароптали, но Коста не обратил внимания, пытаясь контролировать дыхание – перед глазами рвано вспыхивала алая пелена.
– В-в-воды… р-р-р-раненый…
– Раненый? – протянул бугай, взмахнув ковшом в угол, где лежал мастер. – Тот старик? Разве он ещё не сдох? Мертвым вода не нужна… Нет рта – не нужно тратить кашу и воду. – Этот пень – все равно не жилец. Не протянет и до утра, верно я говорю? А если протянет – этот вопрос легко решить, – усмехнулся бугай и троица сзади заржала.
Коста с трудом видел впереди – перед глазами все как будто залило красным, но были проблески…
– Да хоть и сейчас…
… и пелена – упала.
Коста отбросил миску, и сжав кулаки, бросился вперед – к ведру.
– Ах ты твареныш… Держи его!!!
Мир вокруг внезапно стал алым и очень четким.
Внутри горело. Живот болел так, как будто его месили. Коста с трудом разлепил заплывший глаз – и в первый момент испугался так, что горло перехватило – одна темнота вокруг, но потом приморгался и начал различать тени, окошко под самым потолком давало немного света.