– Так, опять начинается… Ты для чего заканчивала девять классов с одними пятёрками? Я для чего тебя водила на занятия, зачем мы ходили в художественную школу? Зачем это всё? Объясни?

Закончилась тирада очередным напоминанием о том, что на «Золотую сотню» в «Форум» приглашают далеко не всех, а только самых лучших, и для дочери Гинтараса Зелинскаса оказаться там большая честь.

– …там будет мэр, там будут те, с кем твоему отцу дела вести, пусть услышат твою фамилию и увидят тебя на сцене.

– Мам, ну, если это так нужно отцу, так пусть сам туда и идёт, получит за меня аттестат?

Вместо ответа Светлана закатила глаза, громко фыркнула на несуществующую чёлку и, резко повернув ручку плиты под кипевшим чайником, дала понять, что разговор окончен. Аста взяла ярко-жёлтую кружку и налила туда заварку. В этот момент снова зазвонил телефон, что спасло Асту от продолжения разговора о престиже, особенном статусе семьи, «Форме», мэре и «Золотой сотне».

– Алло, привет! Как там в Москве?

По этой фразе Аста предположила, что на сей раз матери звонит Ингрид – на самом деле Ирина— её давняя подруга, уехавшая после школы в столицу и вышедшая там замуж за сотрудника шведского посольства. Однажды, будучи ещё маленькой, Аста ненароком услышала разговор двух взрослых знакомых, что Светлана завидовала подруге, а потому, чтобы хоть как-то быть на неё похожей, вышла замуж за Гинтараса, которого назвали «почти иностранцем» – ведь он был чуть ли не единственным уроженцем Прибалтики в небольшом областном центре в средней части РСФСР.

– Так ты у нас, Ингрид, ты здесь? И только сейчас звонишь?

Через несколько лет совместной жизни крепкая шведская семья распалась, и Ингрид снова превратилась в Ирку, хотя, и продолжала представляться новым знакомым на заграничный манер. В семье, где подрастала маленькая Аста, тоже пошёл разлад. Денег катастрофически не хватало, и в девяносто первом вслед за Советским Союзом должен был рухнуть и брачный союз Гинтараса Зелинскаса и Светланы Зелинкене. Но именно в этот момент – когда, казалось отступать было некуда – дела бывшего инженера пошли в гору, а вместе с этим давший трещины брак склеился обратно. По крайней мере, скандалы, из-за которых Аста постоянно плакала, стали происходить куда реже.

– Что? Завтра уже обратно? Ирка, и ты только сейчас мне звонишь?

Как абсолютно воспитанный ребёнок, Аста не стала дослушивать телефонный разговор. Зато как ребёнок чрезвычайно непослушный, она всё же поднялась в свою комнату вместе с бутербродом и чашкой чая пока Светлана была увлечена разговором с Ингрид. Асте на глаза попались приготовленные на сегодня тёмная юбка до колен, постоянно пачкавшаяся белая блузка и клетчатый жилет. Та самая особая форма для учениц Гимназии № 2 – той, что ещё недавно звалась второй школой и располагалась в самом центре города. Именно туда Аста и пошла в первый класс. Точнее, не пошла, а поехала. Светлана считала, что её ребёнок должен учиться в лучшем учебном заведении, а потому каждое утро Асте сначала с кем-то из родителей, а потом самостоятельно приходилось ездить из своего старого дома в Заводском районе через весь город на улицу Ленина. «Вон школа, я туда пойду», – говорила ей в садике подружка Оля. Она сильно расстроилась, когда узнала, что Аста будет учиться не рядом с домом как и она, а будет ездить в центр.

«Ты моя самая лучшая подружка, вот – возьми!». Оля тогда протянула ей какую-то пластмассовую безделушку, которую достала из кармана. Позже – по дороге из садика – Светлана заметила эту вещь в руке у дочери и потребовала выкинуть эту ерунду и раздражённо поинтересовалась: «Неужели у тебя дома игрушек мало?». В тот день сотрудница бухгалтерии незадолго до того как забрать ребёнка из детского сада узнала, что её подруга собирается с мужем-шведом в отпуск в Италию, а потому пребывала не в лучшем расположении духа. Аста, правда, тогда и не подозревала о причинах маминой раздражённости. Ингрид же тогда сама ей позвонила на рабочий телефон, чтобы поделиться новостью. Возможно, и без желания разозлить подругу. Вечером же Гинтараса ждал скандал на тему «Вон как другие люди живут». Аста хорошо запомнила тот день, потому что плакала и из-за того, что её заставили выбросить Олин подарок, и из-за того, что папа с мамой кричали друг на друга.

– Опять тётя Ингрид, – произнесла вслух Аста. Она уже представляла как Светлана поведёт на вручение аттестата нагрянувшую из Москвы подругу. А потому девочке стало ещё более неловко от ситуации. Мало того, что родители придут, так ещё и тётя Ингрид. Несмотря на то, что на «Золотую сотню» пускали по пригласительным, Аста была уверена – Светлана обязательно протащит внутрь тётю Ингрид. Вот сейчас окончательно захотелось сбежать из дома, чтобы не идти на вручение аттестата. Однако, реальность преподнесла неожиданный сюрприз. Правда, прежде чем о нём узнать, Асте предстояло выслушать очередную нотацию. Правда, даже внутренний подросток-бунтарь был готов согласиться, что эта порция критики была вполне обоснованной:

– Ну, просто прекрасно, дочь, просто прекрасно… Ешь в своей комнате. А если заляпаешь чего? И это отличница из второй гимназии, – Светлана в это время пыталась вставить в ухо другие серьги, посчитав, что они подходят к её новой причёске больше и закатила глаза в направлении дефицитной люстры, которую незадолго до переезда в новый дом удалось достать Гинтарасу. Сначала её хотели повесить в гостиной на первом этаже, по потом Светлана посчитала, что там больше подойдёт другой светильник, а против появления дефицита в своей комнате Аста особо и не возражала. Правда, не могла понять почему взрослые с каким-то трепетом дышат на нагромождение висящих хрусталинок, внешне напоминающих сосульки и просят быть осторожнее.