– Мам, ну я… Я…

– Я-я, натюрлих! – передразнила Асту родительница, привычно фыркнув на фантомную чёлку, а затем добавила, – не забудь: нам ещё обувь тебе нужно купить перед «Форумом».

– Но мам… У меня же есть туфли.

– Это старые и страшные туфли.

– Мама, вообще-то ты мне их сама выбирала и говорила, что они модные и современные, – Аста раздражённо повысила голос.

– Всему своё время, а сейчас они старые и страшные как твой литовский дед, когда начинает рассуждать о политике.

– Мама!

Но Светлана, наконец справившись с застёжкой серьги, уже не слушала дочь и двинулась обратно в сторону гостиной.

– Не заляпай блузку, я очень тебя прошу, – раздалось откуда-то из-за стены.

– Угу, – убедительно и нарочито громко крикнула девочка в дверной проём, вовсе не предполагая, что тот самый сюрприз сейчас случится.

– Сейчас заедем в ЦУМ за обувью, а потом отвезу тебя в «Форум», а сама…

От неожиданности Аста чуть не выронила бутерброд, который вполне мог спикировать если не на упомянутую блузку, так на жилет. Ведь вешалка с приготовленной ещё с вечера одеждой стояла совсем рядом.

– Ты не пойдёшь на вручение аттестатов?

Девочка и не пыталась скрыть радостных эмоций – ей хотелось получить аттестат без воздыханий от родительницы. Аста порой стеснялась, когда мать вела себя слишком экспрессивно, особенно в присутствии её одноклассников – например, на каких-то мероприятиях в гимназии. Но Светлану было не смутить подростковыми повизгиваниями, и она всё же закончила фразу:

– … а сама я встречусь с Иркой… Ой, с Ингрид. Мы попьём кофе пока вы там с друзьями собираетесь, пока звучат все эти речи, а потом придём в «Форум» как раз к началу вручения, так что ты не слишком радуйся. Да и отец обещал быть. Хотя, если бы я знала куда он запропастился.

– То есть, всё-таки придёшь? – уточнила Аста.

При этом девочка искренне надеялась, что учеников второй гимназии будут награждать сразу после ребят из школы № 1, а буква «З» ближе к началу алфавита, и поэтому как минимум на вручение именно ей аттестата мама всё же опоздает. Потом уже можно будет показать эти самые корочки матери, тёте Ире, простите – Ингрид и отцу. А, может быть, глава семейства и вовсе задержится где-то по своим коммерческим делам, а мама с Ингрид и вовсе заболтаются за чашкой кофе, что Асту бы совершенно не удивило. Несмотря на всё своё стремление побывать на «Золотой сотне», пропустить встречу с подругой, приехавшей из Москвы и в этот же день собиравшейся отправиться обратно, Светлана никак не могла. Аста даже представила как две женщины – одна жена бизнесмена литовского происхождения, вторая – бывшая жена сотрудника шведского посольства бегут в сторону «Форума» с выпученными глазами, потому что засиделись и боятся опоздать. Но при этом Светлана успевает рассказать о том, что «Золотая сотня» – это сто лучших детей со всего города, которых за успехи в учёбе, разных соревнованиях и конкурсах награждает сам мэр.

– Чего ты улыбаешься? – Светлана вновь подумала в направлении уже не существующей чёлки.

– Ничего, мам. Я помню – церемония «Золотой сотни» в «Форуме» очень важна для нашей семьи.

Светлана снова ответила раздражённым фырканьем на оставшуюся в парикмахерской на Щорса прядь волос. А затем снова – когда выглянула в окно и заметила, что не закрыла ворота после того как на своём «Опеле» вернулась от «лучшего мастера по причёскам в городе».

Ворота были открыты, и Аста полностью увидела домик со старым мячом на крыше. Как же он контрастировал с особняком владельца торговых киосков Зелинскаса. Как, впрочем, и другие строения в частном секторе. Они оставались своеобразным островком дореволюционного прошлого в центральной части города, застроенной как безликими девятиэтажками семидесятых-восьмидесятых, так и куда больше привлекающими внимание домами сталинской и ранней хрущёвской эпохи. Даже сейчас, когда с годами они теряли свой прежний лоск, а из-за отсутствия ремонта в последние годы этот процесс только ускорился.

Час с небольшим спустя Светлана везла всё же съевшую в своей комнате бутерброд и – по мнению матери – каким-то чудом не заляпавшую одежду Асту в сторону ЦУМа. Они проехали сначала по частному сектору, затем мимо небольшого островка девятиэтажных зданий, и, наконец, мимо величественных когда-то строений на Гагарина. Два выкрашенных в жёлтый цвет, но немного потускневших в последние годы строения обрамляли собой въезд на широкую улицу с трамвайными рельсами посередине. На перекрёстке мелькнул ларёк, выкрашенный в знакомом стиле – отцовская торговая точка.

– Да, новый киоск, – словно прочитала её мысль мать, – твой отец ноги истёр в коридорах мэрии, чтобы и в центре разрешили поставить. Знаешь какой ценой он решил этот вопрос?

Аста начала крутить пуговицу туда-сюда на клетчатом жилете, словно это был регулятор громкости на радиоприёмнике. Но звук убавить не удалось, а потому пришлось в очередной раз выслушать о непростом труде предпринимателя в новой стране. Девочка понимала, что бизнес отца действительно даётся ему с трудом, а проезжая мимо старых домов, облепивших их особняк, она осознавала, что торговля жевательными резинками, сигаретами и прочим даёт отцу хороший доход.

– Да перестань ты крутить эту пуговицу! Оторвёшь ещё! И не забывай…

– … у меня сегодня важное мероприятие в «Форуме».

– Аста!

Они заехали в обувной отдел, где Аста приложила все усилия, чтобы примерка прошла как можно быстрее. Девочка была готова выбрать и первый вариант – чёрные туфли с круглыми носами и дурацкими кисточками, но они ей точно были малы. А в паре большего размера нога болталась слишком свободно. В итоге удалось подобрать другую обувь – с какими-то блёстками, зато без кисточек. «И чем мои старые туфли хуже?», – хотела сказать Аста прямо при продавщице в синем скучном халате, но сдержалась. И всё же в привычном споре, причины которого мать списывала на непростой возраст дочери, а в ответ слышала подростковые колкости о своём дотошном характере, они доехали и припарковались возле того самого «Форума».