– Думаю, всё произошло вовремя. Тот, кто на меня охотится, умеет складывать два плюс два и, наверное, в курсе, кем мне приходится Дана Вертинская, которая не Нейман, но всё же человек, что входит в очень ёмкое понятие – моя семья.

– Хочешь сказать, что я должна быть счастлива? – язвит мелкая, включая режим стервы.

– Я хочу сказать: будь счастлива, Дана. И не будь никому и ничего должна. На этом разговор окончен. Дня три ты поживёшь со мной и Никой, пока готовят квартиру для тебя: доделывают косметический ремонт, устанавливают аппаратуру.

– У меня будут собственные апартаменты? – всплёскивает она руками, но я всё равно слышу сарказм в её голосе.

– Можно сказать, и так, – соглашается Нейман.

Дана сейчас не в том состоянии, чтобы уловить его недомолвку, которую очень чётко вижу я. У него что-то на уме. Ещё бы понять, что. Но скоро всё прояснится. Не пройдёт и трёх дней.

А пока… я прижимаю к себе Санту, что жмурится и показывает язык, зевая. В меня снова вселяется тревога. Нейман ещё никогда вот так открыто не говорил о явной угрозе, что никуда не делась, а продолжает висеть, как дамоклов меч. Одно неверное движение – и меч может рухнуть. А это страшнее всего – понимать, что, кажется, тучи сгустились до черноты.

– Как ты его терпишь? – задаёт Дана вопрос. Она сидит на высоком барном стуле и качает ногой. Ни секунды без движения. В ней столько энергии, что я невольно восхищаюсь. – Он же зануда, отморозок и вообще жёсткий тип. В постели он такой же?

Я запинаюсь. Хорошо, что просто хожу бесцельно возле окна. А то бы моё смятение было очень явным. А так я пытаюсь держать вежливое лицо. Маску, похожую на неймановскую.

– Никогда, Дана, не лезь в чужие постели. Это нетактично и неприлично. А подобные вопросы останутся без ответа.

– Он тебя зазомбировал, точняк! – тычет она в меня пальцем и пьёт свой отвратительно зелёный фреш из шпината и ещё каких-то полезных овощей. Я не вникаю. Я к такому не привыкла, хотя, надо быть честной, многое, ранее недоступное мне, стало частью жизни. Даже платья и каблуки.

– Да ну тебя, Ника! – дует Дана губы, – тебе будто не девятнадцать, а намного больше. Раскрепостись. Ну, ладно, прости. Я бываю бестактной. Из любопытства, понимаешь? Я, блин, росла у него на глазах. Он видел меня голым младенцем, прикинь? На руках держал. Ужас какой, ага?

Почему-то от её откровений становится легче дышать. По крайней мере, она искренняя. Но то, что она к Нейману не испытывает взрослых чувств, ещё ничего не значит. Их может испытывать он.

Мы второй день вместе. Она ко мне как банный лист прилипла и не отстаёт.

Утром – пробежка с собакой и четырьмя охранниками. Вечером Санту выгуливают они, нам не разрешают. На уроке рисования она посидела и заскучала, получила полный гнева взгляд моего Васильевича и лекцию, когда Данка удрала, что молодёжь нынче не та, и мне не нужно на Дану равняться.

Дана уже во всех красках знает свою дальнейшую «судьбу». Апартаменты, которые ей приобрёл Нейман, находятся тут же, на нашем этаже. А так как этаж полностью принадлежит Его Нейманству, то сделали отдельный вход (подозреваю, он там когда-то был), поставили замок на дверь, что ведёт в квартиру Даны. Там две комнаты, санузел и подобие кухни.

– Это называется, жить отдельно?! – взвилась она, как только поняла, что он придумал. – Ты хотя бы дверь между квартирами заложил!

– Зачем? – его не прошибить, если он не хочет. – Рано или поздно, у тебя появится шанс на нормальную жизнь. Но до этого момента нужно ещё дожить, Дана. И, может, к тому времени ты всё же немножечко остепенишься, поймёшь, что для тебя важно, а что не очень. Ценности и приоритеты меняются. И я очень надеюсь, что это случится и с тобой.

Дана дулась, плакала, швырялась вещами на эмоциях. В ней слишком много экспрессии. И держать себя в руках – это не про неё. Но при этом я бы не сказала, что у неё плохой или вредный характер.

И вот нам приходится уживаться и сосуществовать. То, что мне казалось невозможным, за два дня перевернулось полностью в противоположную сторону.

Я вдруг поняла, что она раскрашивает будни. Не надоедает, хоть и ходит хвостом за мной, как щенок. Болтает, как заведённая. Я больше отмалчиваюсь. В силу характера своего. А может, просто потому, что привыкла всё держать в себе и ни с кем не делиться.

И меня уже не напрягает, что она живёт с нами. Квартира слишком большая. А пока готовятся её комнаты, коротать вместе время лучше. К тому же, подозреваю, вряд ли Дана сможет сидеть в своём жилище одна – будет кочевать на нашу территорию, пока Стефан отсутствует.

– Сдохнуть с тоски можно! – снова выдаёт она свою коронную фразу и включает музыку погромче. Так, чтобы стены дрожали.

В это время звонит телефон. Стефан. Я ухожу подальше, чтобы ему ответить.

– Дана устроила дикие танцы? – спрашивает он первым делом.