– «Дом лесника»!

– Какого лесника? Аня, ты бредишь?

Ну как тут что-то объяснить, когда каждое слово, выталкиваемое через окровавленный рот, отдаёт болью в животе, в котором определённо что-то сильно не в порядке? Она хотела уже снова закричать, однако телефон перед глазами вновь раздвоился. А потом и вовсе заполнил собой всё поле зрения, как какой-то долбаный калейдоскоп.

Сквозь туман, вновь отгораживающий её сознание от внешнего мира, она расслышала далёкий голос Кости.

– Лиз, я нашёл на онлайн-картах. Маленький мотель недалеко от города.

Хвала всем богам. Теперь ей нужно только дождаться Лизу и Костю.

Ну и постараться не умереть до их приезда.

Так и не завершив вызов, она просто опустила голову на пол и отключилась, не слыша, как сестра зовёт её, как умоляет не молчать…

Она не знала, сколько прошло времени. Может, десять-пятнадцать минут, может, лет десять. Но когда её сознание в очередной раз вынырнуло из глубин океана забвения, она увидела склонившееся над ней заплаканное лицо Лизы.

– Нютка, ты слышишь меня? Сестричка, ответь хоть что-нибудь…

Аня приоткрыла губы, попыталась улыбнуться, но вместо этого изо рта вытекла новая порция крови.

– Дьявол! Костя, ты дозвонился в «Скорую»?

– Да, описал всё в красках, они уже едут.

–Нютка, сестрёнка, – Лиза хотела взять её за руку, но увидев, в каком состоянии её ладони, не решилась к ним прикасаться. – Не вздумай умереть, слышишь? Блин, вот же я идиотка, хотела ведь позвонить тебе… Никогда себе этого не прощу, если ты не выживешь, слышишь меня? Ты же… да чёрт возьми, хватит прикидываться, я знаю, что мы только сегодня утром впервые увидели друг друга. Да-да, я не дура, и ты тоже не дура, так что хватит притворяться. Мы так и не успели познакомиться, а ты уже решила уйти? Причём вот таким образом? Не вздумай, слышишь? Боже, что же они с тобой сделали…

Заплаканное лицо сестры начало растворяться во тьме. Никуда не девались только огромные зелёные глаза, занимавшие сейчас всю область её зрения. Аня, вновь откашляв кровь из горла, отчаянно цеплялась за этот зрительный контакт до тех пор, пока зелёные глаза не сменились карими, переплетёнными тонкой сетью кровеносных сосудов.

– Смерть не может забрать саму себя, Носитель.

– Нет! – что было сил выкрикнула Аня, забрызгав кровью не успевшую отпрянуть Лизу, не замечая боли, рвущей её истерзанное тело. – Нет! Да сколько ж можно-то? Я больше не Носитель! Слышите? Нет! Всё кончено! Я не Носитель! Всё кончено… Я не Носитель… Всё… Я… не…

Эмоциональная вспышка отобрала все остатки сил. Её окровавленные губы всё ещё шевелились, раз за разом повторяя одну и ту же фразу, словно мантру, до тех пор, пока и глаза не канули во мрак.

Наверное, она ещё несколько раз приходила в сознание до того, как её привезли в больницу. А может, и нет. Аня уже не могла провести границу между реальностью и галлюцинациями. Например, она чётко помнила крышу машины «Скорой помощи» и склонившееся над ней лицо симпатичной медицинской сестры. Или молодой девушки-врача, кто знает? Зато присутствие в машине Кристины-Носителя, которая стояла возле задних дверей, опершись на них спиной и скрестив на груди руки, и молча смотрела на неё сочувствующим взглядом, скорее всего, было видением. А вот отдаляющаяся по мере того, как её увозили куда-то на каталке, картина стоящих вместе её родителей, Лизы, Кости и Кристины (обычной) с Алисой (выглядящей в точности так, какой она её помнила в прошлой жизни) вызывала затруднения в определении реальности/галлюцинации. Ведь если присутствие её семьи и Кости было вполне объяснимо, то что в больнице делали сёстры Ростины, было совершенно непонятно.

Потом очень долго она не видела ничего. Боль куда-то ушла. Видимо, подействовали обезболивающие. Аня просто висела в пустоте, вновь терзаясь острейшим дежа-вю. Ведь точно так же она пребывала Нигде после того как умерла в прошлой жизни. И, хотя по словам Носителя Тьмы, это было только окончанием её жизни в том мире, Аня так до конца и не осознала разницу между понятиями «смерть» и «окончание жизни». Ведь любой человек, спроси его об этом, ответит, что это одно и то же. Однако разница всё-таки существовала, раз она до сих пор дышит. Хотя, может, она и не дышит уже вовсе? Может быть, она умерла на больничном столе? Хотя вряд ли, ведь в прошлый раз после «смерти» она ничего не помнила о себе. А сейчас с памятью было всё в порядке. Или в этом мире и посмертие отличается от того, в котором ей пришлось побывать? Тот мир, этот мир… голова уже кругом идёт, подумала Аня. А если я и здесь сыграю в ящик, то куда попаду? К динозаврам? Или наоборот, в далёкое будущее? На какую-нибудь далёкую космическую станцию около Бетельгейзе, например, где она будет отстреливать из зенитных болтеров нелегальных мигрантов из Магеллановых облаков. Во славу Императора Человечества, естественно. А когда станцию уничтожит выстрел Звезды Смерти, её забросит ещё куда-нибудь… И так до бесконечности. Нескончаемая вереница миров, времён и перерождений, ведь по-настоящему умереть она, как ей не раз уже говорили Носители и во что она, кажется, начинает потихоньку верить, не может. Вот если бы к такому бессмертию добавить полную неспособность чувствовать боль, было бы и вовсе замечательно.

На этой мечтательной мысли она и открыла глаза. Вернее, это только так говорится, что открыла. На самом деле это простенькое движение веками заняло у Ани секунд десять.

Чистые белые стены и потолок. Она подключена к какому-то медицинскому аппарату, о назначении которого она, конечно же, понятия не имеет. В вены на обеих руках воткнуты катетеры. Поступает ли сейчас в неё что-либо через них, она разобрать не может. Тело от ног до самой шеи накрыто не то покрывалом, не то одеялом, поэтому полюбоваться своим телом после обработки кулаками и ногами Аня сейчас не может. Не увидев на себе ничего интересного, она осмотрела палату.

Рядом с постелью помимо аппарата с кривыми её пульса (кардиомонитор, вспомнила она название), температуры и всего прочего, интересующего медиков, но совершенно неинтересного ей, стоит тумбочка с торшером. Сейчас лампа едва горит, освещая палату тёплым, рассеянным светом. Возле тумбочки – медицинская тележка с какими-то инструментами и препаратами. Рассмотреть подробно с кровати невозможно. Белые стены, белый потолок, пол с кровати, конечно же, не видно. А рядом с дверью – кушетка, на которой сидят Лиза и Костя. Вернее, сидит только Костя. Лиза лежала, пристроив голову у него на коленях. Закрытые глаза и ровное дыхание говорит о том, что оба спят. Как и о том, что находятся тут они уже довольно долго.